Ханс Бёрли - Из современной норвежской поэзии

Оставьте.

Пусть человек переехал, его шаги

впечатались в тишину комнат,

его одиночество въелось

в царапины на стене,

его невеселые мысли

бьются

о засиженные мухами стекла.

Быть

Пробую это слово на вкус

жую как хлеб

Что это

Сладостно-горький миг униженья

когда взрывается гордость

или остывшие вершины

прошлого

где все еще рыдает эхо

юности твоей и моей

Косматый, обросший туманом,

в рыже-лиловых подпалинах,

ноябрьский день

замер над городом в стойке,

как пес,

что причуял запах земли и дождя.

Я так часто видела

смерть -

слоноподобные туши

из серого камня,

что громоздятся ночью

на побережье улиц,

кровавую ухмылку

неоновых маяков,

вечерний улов рыбарей,

измученных за день:

книги, газеты и телекадры -

опухшие от голода дети,

груды трупов...

На гребне вздыбленных слов

вырастает фигура Бога -

Бога, который слеп, глух

и жесток.

Не сетую. Нет.

Неторопливо,

как вином драгоценным - бокал,

наполняется день

наготой бытия.

Проход закрыт,

и мне не вернуться

в будущее,

что осталось у меня позади.

На улицах детства,

чужих и до боли знакомых,

большие машины

вгрызаются в жизнь,

выворачивают ее наизнанку.

Слетелись на падаль,

кружат

черные ангелы.

Сколько их было, белых ночей,

но эти...

Деревья,

сомкнув прохладные ветви,

стерегут мой покой,

и спящие птицы

оглашают мои мечты

звонким молчаньем.

На скалах пенится

сияющий свет,

что обычно зовется

утром.

Перевод Нат.Булгаковой

Небо с трудом

поднимает опухшие веки

вязко сползает

на продрогшие крыши

нагие деревья

Что снится ему

этому отяжелевшему небу?

Ты хочешь крикнуть ночи:

Ночь приходи!

И не забудь прихватить ветры

с пустошей сонных

одиночество елей

беличьи сны

Все приноси

что день не смог примирить:

дребезжанье открытых

окон надежды

с подвалами тоски.

Сумрак, сумрак: выскользнуть

из гула улиц и уснуть

хочешь ты, невидимый брат!

Уличные рекламы

во тьме гремят

тамтамами

и саксофонами

Но тамтамы твои

не приводят

вечных божественных снов

Но может хотя бы на миг

богов небесная милость

сна твоего коснется

и приснится тебе

как мать

твою голову гладит

И ты хотел бы

уснуть навсегда

объятый

младенческим сном

или сном божества

Перевод Нат.Булгаковой

Ты, Ночь

ты, во тьму

открытое настежь окно

ваш одинаков улов -

ласточкой мчащей

влетает под крышу

тьмы глубина

и выводит птенцов

в тишине души

Пришел. На вкус

железным стало все:

замерзшая трава

обобранные пашни.

Близится пора

когда кошка и та

крадется мимо

а мех пропитан стужей

как будто Ночь

ее коснулась. Позже

разрешается от бремени

виденье это

один рождая образ:

непостижимое одиночество

Вселенной

Замерли на полпути в глубину

летней прохладной ночи

(запах июля горчит)

дома как мысли мои

замерли взятые в кольцо сном

и погрузились

в летнюю ночь души

в ночь смолкнувших слов

Поднимаются сумерки

из остылых камней

или просто

Печаль

несется стремглав

домой

в глуби

где все одиноки

Орлом падающим

на добычу

падает твоя душа

в бездонность Вселенной

Дома ждут, как лица, что ждут неизбежного.

Июльская ночь пронизана светом, подобно душе, озаряемой

памятью. Так вот какой была мать. Она тоже ждала

неизбежного. Руки - белыми петуниями на одеяле. Если бы

темная пелена Ночи могла прорваться, она бы предстала

вечным спасением, что таится во тьме и родственно

звездам, но родственно также тому, что

развивается вопреки всем законам, вопреки мукам

от прикосновения хаоса.

Перевод Нат.Булгаковой