Мила Божович - Жизнь жизней

Огонь потух. Рукою равнодушной
все убрано. И горстки пепла нет.
Так жизнь, иным велениям послушна,
течет как прежде, хоть ее и нет
в душе глухой без чаянья и веры.

И пусть огонь питали лишь химеры,
но он пылал…

Той девочки, лобастой и глазастой,
есть и во мне теперешней черты.
Из той инобытийной темноты
она глядит серьезно и бесстрастно
и словно ждет от вечности ответ —
кто и зачем позвал ее на свет?

Я вечность. У меня ответа нет.

Только — молю — не отнимай этот
странный дар,
это стесненье в груди и волненье в крови,
я соглашусь, смирюсь: пусть душевный жар
весь обратится в ничто, в немые стихи.
Пусть стороною идет где-то милая жизнь,
я не должна, не хочу, не умею ее удержать,
только оставь мне что было — волненье
в крови
и неумелую эту попытку сказать.

Дни глухи, и стихи грустны
и так же тленны,
как шаг и голос мой, и не-
обыкновенны.

Как всё, как каждый жизни жест,
как все, как каждый
неповторим. Кто был, кто есть —
не будет дважды.

И разве мы труха времен
на перекличке?
Что ж погруженье в жизни сон
вошло в привычку?

Куда я золото несу
воспоминаний?
Мне не суметь, я не спасу —
со мной все канет.

Надеваю у порога
время черное мое.
Хорошо видна дорога.
Выразительно и строго
и как будто свысока
смотрят звезды. Что-то знают,
что не знаю я пока?

Все-таки птицы поют —
в городе, в холоде,
и у щеки, не касаясь,
вьется снежок.

Кто-то за нами следит
зорко и молодо
и от морозного пламени
души зажег.

Нет и не было портрета.
И незримого поэта
составляются черты
из надзвездной пустоты.
Не увидеть там глазами,
звук стиха последний замер.
Лишь таинственно и свято
мощью света все объято,
что имело плоть когда-то.

Как радостно мечтать о том,
чего не будет никогда,
что недоступно и не воплотится,
и всеми силами души стремиться
к чему-то невозможному. О да!

И многое сбывается попутно,
поддерживая жизнь ежеминутно…

Но возникает снова — манит, вьется,
что лишь томит, а в руки не дается,
что не дается в руки никогда.