Юрий Монарха - Любовь зла. Литературные пародии и избранные стихи

Мне не везло с мужчинами,
Как с песнями везло —
Лишь пенки с капучино
Снимать мне довелось.

Судьба моя закована
Виньеткой горькой мути.
Мужчину бы такого мне,
Что был с Орнелой Мути.

Мой сладкий, супер-вспученный,
Подманчивый как бог,
Я ждать тебя замучилась.
И кофе не помог.

Так захотелось бодрости,
Что обратилась к профи.
И по закону подлости
Он жёг, как с печки кофе —

Небритым Калигулою
Всю ночь со мной бодрился.
Под утро прикорнула я,
Он взял и растворился.

Всё «профи» супер дорого,
Как в лучших санаториях,
Но облегчает здорово
На кофе экономия.

Я на концерте Малеру верна
Была, как Золушка на первом бале.
С гобоем-принцем спорила труба,
И тени скрипок нежно танцевали.

Оркестр затих, и тут же воспарил
Мечтами и страстями Берлиоза.
Тромбон сковал движения мои,
И скрипки скальпель резал без наркоза.

Мне флейта приказала долго жить.
Под звуки сумасшедшего фагота
Из глубины истерзанной души
Ларгетто словно вырезало что-то.

Но вот настал концерта апогей —
Мелодия Альфреда Шнитке,
Как бы застенчиво и без затей,
Зашила раны дней суровой ниткой.

«Прощальной» стоны в фа-диез минор
Наполнили смолою грудь и плечи,
И грустно улыбнулся дирижёр:
— Крепитесь, Маша, ведь, ещё не вечер.

Любовь — не постоянная страна.
Как в музыке, здесь всё покрыто тайной.
Я Малеру всегда была верна,
Но грудь мне всколыхнули свечи Гайдна.

В царстве лунного света
Скучно быть одному.
Сочиняю куплеты
И гляжу на Луну.

Красота полнолунья,
А вокруг — ни души.
Вот куда-то раздумья,
Не спросившись, пошли.

Не к моей ли подружке
За плетень, на село
Побрели друг за дружкой
Далеко — далеко?

Вроде, спорят о чем-то.
Ох, боюсь — не дойдут,
Заблукают в потёмках,
Не туда попадут.

Или встретят унылый,
Неприветливый взгляд.
Что, как мысли чужие
У подруги гостят?

Бодро строчки рифмуя,
В пальцах дрожь я уйму.
И чем проще пишу я,
Тем спокойней уму.

В этот час полнолунья
Строчки льются легко
Потому, что раздумья
От меня далеко.

Пришёл ноябрь, искусный враль,
Стучит: «Купи чернил, и — плакать!»
Но у Бориса был февраль!
Хотя, конечно, дождь и слякоть…

Придут декабрь и январь.
Поэту повод дай поплакать —
В слезах утопит календарь,
Супругу с тёщей и зарплату.

Другое дело — взять вискарь,
Кричать «Ура!», куснуть собаку.
Пишу в настольный календарь,
Назло дождю и Пастернаку:

«Февраль — купить духи и капать!
Март — стать муркошкою навзрыд.
В апреле больно всех царапать,
А в мае сказки говорить!».

Любви высокие огни
Поэта освещали в прошлом,
Но девушки шептали пошло:
«Целуй и лифчик расстегни».

Гася в себе томленья плоти,
Поэт сбегал под фонари,
И там до утренней зари
Стихи шептал стыдливый ротик.