Семён Кирсанов - Искания

Вдохнуть ей в глотку газ
до холода у вдоха!
Так, так и так…
Как? Вы еще не удосужились умереть?
Вы – оба живы?
Вас не убили ни чумой, ни газом?
Хлох и Сузуки!
Тем и другим – их задушите разом.
Смирно!
Умереть!
Сузуки, Хлох, скажите иприту,
скажите чуме,
надо те им умереть!
Хлох, вы просто керосиновая тряпка.
Сузуки, старый грипп, заставь работать
свою чуму!
Нет? Живете?
Почему вы живы?
Почему?

Потому что, только мы
отвоюем мир –
будут делать из чумы
утренний кефир.
Мы вас быстро обезвредим,
и с весельем на лице –
будут кукол красить дети
акварелью ТБЦ.
Чтоб микробы не хирели
как обыденное –
будут делать из холеры
нежное слабительное.
Мир светлее,
день синее,
умереть не можем мы –
потому что мы сильнее
и воины и чумы.
(Не умирает.)

Люди ходят в загс на запись,
возят жен в родильный дом,
бывший яд – азота закись
мы
роженицам даем.
Женщины довольны –
роды
обезболены.
Мы поставили на вид
химикам приказом –
чтобы не был ядовит
ни один из газов.
Мы их скоро развернем,
как цветки на плитах.
Не старайтесь – не умрем.
Мы сильней иприта.
(Не умирает.)

Пустить магнитные поля!
Убить моторы!
Пустить по людям Зет-лучи!
Усеять все поля шипами!
Жечь!
Леденить до абсолютного нуля!
Пусть атомным ядром
взорвется вся земля!
Пусть раздерется атмосфера клочьями!
Я
пока еще
не окончена.

Прикончат.
Я полностью выпила холодный стакан
допроса.
Сейчас войдут и выведут в ничто.
Влажной тряпкою сотрут, как мел,
с лица истории…
Развеют,
как пепел по степям…
О… Никогда
не рыть траншей!..
Никогда
не дыбиться фугасом!
Не обшаривать
карманы убитых!
Пропасть без вести…
Исчезнуть, как исчезли –
шаман и фараон,
торгаш и кардинал,
как тень с экрана…
Сейчас войдут сюда – четвертовать,
и плавить танки, и ломать орудья,
и превращать их в трактора!
Сдирать с меня значки и эполеты,
регалии и флаги с бахромой,
орлов и львов,
единорогов,
сдирать с меня
мечи, щиты, короны, жезлы
и голую по холоду пустить,
загнать в десяток строк энциклопедии,
где с буквой «б» (что значит бывший)
мной будут только объяснять
меня,
войну –
всесильную и мировую!
Сейчас войдут, нет, входят,
сдирают саблю, крест, мундир,
награды лордов, графов, самураев!
Идет по мне, как трактор, слово
Мир .
Мир – это смерть Войне,
Я умираю.

А теперь мы спокойно можем
благоухать.

Так ли это все просто?..

Я не желаю званий
и не желаю дани
оценок
  и признаний
на время заседаний.

Хочу я только слова,
что верят мне
     на слово.
Хочу я только чувства:
вокруг меня не пусто.

Хочу я жить на отзвук
и горести и смеха –
ведь для того и воздух,
чтоб откликалось эхо.

Я думал, что часы – одни.
А оказалось, что они
и капельки, и океаны,
и карлики, и великаны.

И есть ничтожные века,
ничтожней малого мирка,
тысячелетья-лилипуты…

Но есть великие минуты,
и только ими ценен век,
и ими вечен человек,
и возмещают в полной мере
все дни пустые, все потери.

Я знал такие. Я любил.
И ни секунды не забыл!
Секунды – в мир величиною,
за жизнь изведанные мною.

И разве кончилось Вчера,
когда Ильич сказал: «Пора!»
Нет!
  Время Ленина все шире
жизнь озаряет в этом мире.

И так повсюду.
      Знает мир
часы карманов и квартир
и те – без никаких кронштейнов –
часы Шекспиров,
       часы Эйнштейнов!

Между льдами ледяными
есть земля
     еще земней!
Деревянные деревья
среди каменных
        камней.

Это северней,
      чем Север,
и таежней,
     чем тайга,
там олени по-оленьи
смотрят в снежные снега.

И нерыбы
     точно рыбы
там на лежбищах лежат,
в глыбы
    слившиеся глыбы
строго море сторожат.

Еле солнечное
       солнце
сновидением во сне
входит
    в сумеречный сумрак,
тонет
  в белой белизне.