Семён Кирсанов - Искания

Адье, Хлох,
адье, Сузуки!
Началась счастливая смерть!
Не спать, а спеть
военный гимн:
«Боже, храни
тайну концентрации войск на границе!»

В шесть утра
меня начинают.

Как тянется, тянется
телеграфная лента…
Старой гроссмутер
старой шерсти клубок
тянет, тянет…
А где же развязка?
Хлох! Где ваш газ?
Довольно тянуть!
Где он шляется,
ваш особенный газ «нувоте»?
Отчего телеграф
стучит зубами от страха?

Какой неудушливый день!
Ну где же, где же
мгновенные смерти, тайфуны чумы,
океаны удуший?
Займитесь мной, займите мне Мемель…
Наобещают, наобещают,
а потом сами бросают
орудья…
Еще немного, и меня закончат,
я буду плакать в белый флаг!..
Хлох! Где драгоценности, где ваши хризопразы?
Я чувствую – что приближаюсь
к своему концу.
Соседи прилетят сюда меня забрать
и через спину
черного коня
меня возьмет и перекинет
усатый
и скуластый
казак-марксист!
Пошлите тысячу аэропланов с люизитом,
пошлите все, что есть из эпидемий,
всех вшей, все танки, весь тротил,
раздробите к чертям собачьим
все ядра атомов,
по только чтобы мне сейчас же здесь была
победа…

Не понимаю…
Я почему-то не мо-гу…
Со мной такое в первый раз.
У Мемеля газ не берет.
Большевики берут руками газ,
вдыхают ртами,
идут сквозь газ мильонами открытых глаз,
и ни ожогов, ни слепоты, ни пены…
С газом это в первый раз.

Какая монотонная лента,
бледный, бледный рисунок:
точка – тире, точка – тире
(точка – тебе, точка – тебе!)
Что? Мне – точка?

Хлох! Телеграфьте!
Выдать солдатам мою личную колбасу.
История, эй, запомнить эту великую жертву!
Она необходима войскам,
а не то
брат на брата
через окопы полезут брататься.
Впрочем…
Колбасу отставить!
Заразите наших храбрых солдат чумой,
и пусть братаются с русскими
сколько влезет…
Сузуки!
Где чума?
Почему никаких телеграмм от чумы?
Она меня под нож подводит.
Это не чума, дряхлая простуда!
Сузуки,
обезьяна,
что с чумой?

Бацилла стала больная, русские дали – дали
лекарство.
Минуту-минуту. Надо-надо послушать бациллу.
Если бессильна бацилла –
Сузуки был и будет мужчиной,
древний род Хирохито
научил его харакири:
«Прощай, кишечник,
вон из брюшины!»
А пока – минуту-минуту – лежат в сарае
двое советских пленных хэйси –
мусмэ и хота.
Дай самураю
попытаться, выпытать, попытать,
какое такое
лекарство мучит чуму?

Хлох,
пленные – ваши,
допросите по методам наци.

Каску снять!
Руки по швам!
Звать Иоганном?
Как стоишь?
С неба свалился?

Да, я спрыгнул с неба.

Отвеч-ать!
Где твоя часть?
Говорить-арш!

Знать хотите, кто да что?
Сколько нас? Народов сто.
Вот еще дойдем до Польши –
на народ на польский больше.
А в Берлин войдем едва –
можно высчитать – сто два.

Шу-тить?
Колышки в ногти!
Крюками за локти!
Отвеч-ать!

Наши части – кроме шуток, –
серп и молот на звезде –
стоят в двух шагах от Всюду,
в трех минутах от Везде.

Хватит!
Этот подчеловек меня злит.
Впрыснуть ему
стопроцентную экстренную чуму!

Ваше имя – Мария.
Милосердье.
Ваш – крест.
Мой – гакенкрейц.
Как сестра,
доверьтесь –
чем вы лечите случаи газовых ран?
Чем спасаете от чумы?
Я прошу вас,
вы так прекрасны,
вы точно из сказки!

Да, я из сказки.
Если газовая рана
и укус чумной блохи –
помогают,
как ни странно,
Маяковского стихи.
Если сильный ожог
кожу нарушил –
музыку хорошо
положить
на душу.
Чтобы бред не шумел –
нужно
согревать при чуме
дружбой.
Надо рядом побыть
мне с ним,
надо раненым петь
песни.