Натан Альтерман - Серебряное блюдо

Сетью всех учреждений служил он тогда —
И лишь банкомон не был еще никогда.

Голытьбы у нас тьма (должен Менделе [49] Менделе — знаменитый еврейский писатель Менделе Мойхер Сфорим (1836–1917). звать я!) —
Но баланс всей истории нашей таков,
Что (конечно, помимо писателя, братья)
Наш учитель детей — чемпион бедняков.

Задолжал он с дней Кальмана Шульмана [50] Шульман Кальман — (1819–1899) еврейский писатель. Здесь упоминание его имени символизирует старину. пекарю
(Тот, отчаясь, давно прекратил уж свой бунт),
Бакалейной торговке, портному, аптекарю…
И всегда нехватает бедняге лишь фунт.

Вы глядите брезгливо, друзья! Перестаньте-ка
Поэтично гнушаться прозаических дел!
Вы ведь всесионисты. Почему же романтика
Одному лишь учителю тут дается в удел?

Копит денежки в банке родитель с семейкою —
Но клеймит педагога, вспылив как огонь:
Тот бастует, устав от погонь за копейкою…
О, друзья! Но довольно ли этих погонь?

Вы ведь знаете все этот тип человека.
Если он победит забастовкой «врагов» —
Не пугайтесь, друзья: до скончания века
Он не выйдет из пут векселей и долгов.

Фунт привел к забастовке, но долг обвинителя
Объективно исследовать почву и грунт.
И тогда он, наверно, поймет и учителя:
Мы должны ему больше чем фунт!

Ты знаком, читатель, с той особой,
Что зовется в биологии амебой?

Это — клетка жизни, но родиться
Суждено ей, крохотной, на горе…
В микроскопе — в капельке водицы
Ты ее увидишь словно в море.

В капле — волны плещутся бурливо,
И амеба плавает в прибое…
От потуг созрел процесс разрыва —
И гляди:
Из тельца стало двое.

Жуть и дрожь проходят по амебе —
И смотря со страхом, как на чудо,
Половинки спрашивают обе
Друг у дружки:
«Кто ты —
И откуда?»

Вне себя амеба от напасти,
Вкруг себя снует она впустую…
Вдруг сошлись — сцепились обе части —
И давай кусать одна другую.

И тогда зовет она во злобе
Самое себя на поединок…
Что за черт? Вдруг в каждой пол-амебе
Вспыхнул бой двух новых половинок.

Бьет себя амеба и кусает —
И бежит, спасаясь от себя же;
И себя же ловит и глотает —
И, давясь, выплевывает в раже.

В микроскопе — свалка и бесчинство:
Разбивает бурька все стремленья
Возвратить пропавшее единство,
Прекратить слепой процесс деленья.

В капле — ад, покоя там ни в чем нет.
Тьма врагов — и битвы, схватки, злоба…
И один лишь Бог на небе помнит:
Все они — та самая амеба.

У знакомой мне пары — весьма вольнодумной —
Был прелестный младенец, способный и умный.
Но едва лишь он начал ходить и гулять,
Как учуял отец, и учуяла мать,
Что их сын… клерикал — и, увы, не на шутку!
Словно бес — мракобес вдруг вселился в малютку.

Каждый вечер коварно клерикал-лилипут
Задавал им вопросы, что к добру не ведут:
«Что вверху? Что внизу? Кто все звезды зажег?
Кто росой окропил всю лужайку сегодня?»
Сразу чует наш нос в тех вопросах душок!
Их придумала «черная сотня».

Но родители были не слабой формации
И умело давали отпор провокации:
В их словах была пущена в ход биология,
Биохимия, физика, антропология…

Но беда тех вопросов была пустяком бы —
Да родители худшей боялися бомбы.
И недаром так трясся отец-педагог:
Сын однажды спросил: «Существует ли Бог?»

Захватило от ужаса у родителей дух:
Как дошел до ребенка тот злокозненный слух?
Состоялся военный семейный совет —
И решил: тот секрет рассказал ему дед.

Но божился и клялся в слезах старичок.
Что он с внуком ни-ни, и о тайне — молчок.
Чтобы внук не подглядывал, упаси его Боже!
А во время молитвы — он старается тоже,
Он, молясь, только шепчет, неприметно для слуха,
Чтоб запретное имя не коснулося уха.
В его «црифе» и окна всегда запирались,
Чтобы внук, не дай Бог, не узрел его «талес»!

Тут решили, что впредь нужно в оба смотреть,
Чтобы сын не попался в коварную сеть:
Защищать его разум незрелый и ранний
От микробов зловредных влияний.