Расул Гамзатов - Очаг

4 На крыше себе постелил я. Усталый,
Прилег, но уснуть я не мог почему-то.
Быть может, реки клокотанье мешало
Иль ветер, с вершины срывавшийся круто.

Спустился я в дом, прихватив одеяло,
К старинной тахте я прижался щекою.
Теперь тишина мне уснуть не давала,
Теперь духота не давала покоя.

Я лампу зажег. Озаренные светом,
Отцовские рукописи лежали.
И сам он глядел с небольшого портрета
В раздумье, а мне показалось — с печалью.

И с плеч его черная бурка спускалась,
Казалось, в дорогу собрался он снова,
И быстрый скакун через дикие скалы
Его унесет, дорогого, живого.

И я подошел, как к живому. Я в детстве
Вот так же, бывало, являлся с повинной:
«Вторую весну без тебя я, отец мой...
Ты за руку вел малолетнего сына.

Растил меня, путь мне указывал верный,
Учил не робеть и преград не бояться,
В поэзию ввел... Помоги и теперь мне —
Как трудно во всем одному разобраться!..»

Я смолк. Неожиданно мне показалось,
Что голос я слышу родной и знакомый,
Что снова вошел мой отец, как бывало,
Что он лишь на час отлучился из дома.

Седой, невысокий — таким его помню,—
Глаза меж лучистых морщинок не гаснут.
Он теплую руку кладет на плечо мне.
Звучит его речь глуховато, но ясно.

5 «Мой сын, я слежу за тобой постоянно,
С тех пор, как тебя убаюкивал в зыбке.
Я знаю всегда твои мысли и планы,
Возможные предупреждаю ошибки.

Признаться, тревожусь порой о тебе я.
Ты выбрал нелегкое дело, сыночек.
Как должно поэту, встречай, не робея,
Душевную боль и бессонные ночи.

Профессия эта потребует много
Терпенья и мужества, силы и страсти,
Будь честным! Чтоб сердце чужое растрогать,
Свое раскрывай безбоязненно настежь.

Пускай, ослеплен красотою невесты,
Жених никаких в ней не видит изъянов,
Но в деле твоем слепота неуместна,
Здесь правда — основа любви постоянной.

Чем утро светлее, тем легче заметить
Все темные пятна, все давние тени.
Весну воспевая, воспользуйся этим,
С полей сорняки убирай и каменья.

Полвека носителей зла обличал я.
Их множество сгинуло, без вести канув.
Но все-таки их уцелело немало,—
Так хищник уходит порой из капкана.

Хитрей они стали, трудней распознать их.
Они выступают уверенным шагом.
Как щит впереди — документы с печатью,
Но черные души за белой бумагой.

Дашь волю им — золото сделают ржавым,
И горькими станут медовые соты,
Неправое восторжествует над правым,
Померкнут сияющие высоты.

Вовек не мирись с благодушьем и ленью
И знай — ты на службу бессрочную призван.
Борение мыслей и чувств столкновенья
Останутся даже в года коммунизма.

Прислушайся к гулу стремительных речек,
И к шуму деревьев, и к посвистам птичьим,
Но прежде всего к голосам человечьим.
В познанье народа — поэта величье.

Всегда выбирай потруднее дороги.
Твой разум — в народе, богатство — в народе.
Не бойся в пути запылить свои ноги,
Как тот чистоплюй, что на цыпочках ходит.

Не жди вдохновенья подобно лентяю,
Который в саду, не смущаясь нимало,
Часами лежит в холодке, ожидая,
Чтоб спелое яблоко с ветки упало.

Дешевую славу купить не пытайся,
Как жалкий хвастун, что стрелять не умеет,
А купит на рынке лису или зайца,
И их за охотничьи выдаст трофеи.

В поэзии надо работать на совесть.
Не вздумай носить одеянье чужое,
Не вздумай лукавить, как виноторговец,
Вино потихоньку смешавший с водою.

Не уподобляйся бездушным поэтам,
Их книгами топят зимою печурку,
А летом — ты сам, видно, знаешь об этом —
Их книги идут чабанам на раскурку.

Пускай пробивается правда живая
В любой твоей строчке, с неправдою споря,
Чтоб песня, не печь, а сердца согревая,
Была им подспорьем и в счастье и в горе.

Я сед, как вершина горы снеговая,
Я рано отцовскую саклю покинул,
Нуждою гоним и плетьми подгоняем,
Я сызмальства гнул над работою спину.

Весной на Андийской Койсу, в половодье,
Я бревна сплавлял из цундинской чащобы,
А в Грозном, где нефть на поверхность выходит,
Бурил до упаду земную утробу.

Я снес бы лишенья и голод едва ли,
Но верных друзей находил я повсюду.
Они мне погибнуть в пути не давали.
Я выжил. Спасибо рабочему люду!