Хана Сенеш - Я себя до конца рассказала. Сборник стихов израильских поэтесс

Взошла, взошла вселенной всей весна.

Я шла тогда,
Как будто кто-то был в меня влюблен.
Руины хохотали на полях
И ветер — там, в могучих небесах.

Я шла тогда,
Как будто снилась я кому-то.
В ночи рождались, расцветая, бездны,
И море-зеркало меня нарисовало,
И будто некто обо мне стихи слагал.

Я шла, и в мир иной войти пришлось,
И там, казалось, что-то началось.

Красивый, древний гимн, который как-то [13] Из цикла «Песни любви из древней книги».
Осенним вечером пропел ты мне,
Когда трудился дождь в моем окне,
И в песнь твою врывался гром бестактно, —

Глубокий звук его — органный звук;
Мотив был легок для запоминанья,
Чужой язык, нездешнее сиянье,
И воспаленный, в алых маках, луг.

Стучало его сердце — за дождем,
За каплями, измученным окном,
За много миль от темного заката,

В сиянье, где пропал его ответ,
И в тяжести упитанного сада…
Была ли я в той песне — или нет?

Хлеб режут в этот день,
В корзину сыплются плоды,
Под отчий кров приходят сыновья,
И ожидают дочери в дверях.
Идут по небу облака,
Чтоб сад, чтобы поля благословить.
И в городе, у входов на базары,
Благоуханье сливок, запах масла.
Искрится рыбья чешуя,
И льется в этот день вино.

Да как ты в этот день умрешь, душа!

Прекрасен, полон день,
Он собран, прост,
Он свет,
Он день —
Такой же день, как все!

Да как же отправляться на покой,
Когда еще не стихнул голос дня,
Да как же ты, душа, простишься с днем,
Когда еще не смолк дневной народ,
Да как же, как ты с трауром пойдешь,
Когда еще не стихнуло веселье,

И как ты встретишь вечной ночи тьму,
Привета не послав звезде вечерней, первой?

Неужто мы дни всепрощения узреем глазами своими?
Полями пройдешь ты, где путник наивный прошел.
И будут клевера листья ласкаться с ногами босыми,
и жнивья будет сладок укол.

Или дождь на тебя налетит; капли роем
По лицу, волосам, по плечам, по груди застучат,
И от свежести этой засветится сердце покоем,
Как край тучи, на солнце лучась.

Все спокойнее будешь вдыхать в себя запахи пашни,
И из зеркала луж будет золотом солнце светить.
И все просто, все ясно, доступно и вовсе не страшно,
И можно, и можно любить.

Ты пройдешь по полям, осененная помыслом горным,
По дорогам, что корчились в муках, в крови целый век.
Вновь чиста будешь сердцем, скромна и покорна
Как трава, как простой человек.

Здесь не услышу голоса кукушки,
И дерево не спрячется в снегу,
Но среди этих сосен, на опушке,
Я снова с детством встретиться могу.

Звенят иголки сосен: жили-были…
А я сугробы родиной зову,
И этих льдов густую синеву,
И песен тех слова, слова чужие.

Быть может, только перелетным птицам,
Которых держит в небе взмах крыла,
Известно, как с разлукою смириться.

О сосны! Родилась я вместе с вами,
Два раза вместе с вами я росла —
И в тот, и в этот край вросла корнями.

На сто молчаний слез мне не достало.
Вершины гор. Безмолвие вокруг…
Среди колючек мы брели устало
Под ветром, устремившимся на юг.

Лишь на распутье — старая маслина,
С корней до серебрящейся вершины
Печально-одинокая, как ты.
Трепещут на ветру ее седины…
Среди шипов спускался путь наш длинный —
До полной темноты.

Средь желтых гор осенней Галилеи,
Сухой элул еще не перейдя,
Когда из трещин выползают змеи
И, извиваясь немо, ждут дождя,

Как жажду доброты твоей в печали,
Как дорожу сочувствием твоим!
Смотри: деревья от плодов устали,
И мы, усталые, подобны им.

Последнее сияние заката —
Как золото безмерной чистоты.
Стеклом, уже оплавленным, объяты
Вершины гор и дальние хребты.