Уильям Шейкспир - Трагедия Ромео и Джульетты

Но тихо! Что за свет струит в окно?
Ведь там восток. Тогда Джульетта – солнце!
Восстань, убей завистницу-луну,
Которая уже больна от скорби,
Поблекшая в красе своей служанки 85 85 Ассоциация требует пояснения. Ромео видит в Джульетте солнце, которое затмевает (убивает) луну. Богиней луны считалась упоминавшаяся ранее Диана. По совместительству Диана была ещё и покровительницей девственниц. Таким образом, Ромео заодно призывает Джульетту перестать быть «весталкой» из следующей строки. Весталки, как известно, были девственницами. .
Не будь служанкой, раз она такая.
Наряд весталки тошнотворно зелен.
К лицу он лишь дурнушкам. Скинь его.
Моя невеста! О, любовь моя! 86 86 До сих пор Ромео обращался к невидимой, воображаемой Джульетте.
О, знала бы она! 87 87 Эта строка вызывает много споров, поскольку выпадает из общей ритмики, а в «первом фолио» её вообще не было. Некоторые литературные аналитики считают, что эта фраза обретает гораздо больше смысла, если вложить её в уста Джульетты.
Заговорила молча 88 88 То есть, не словом, а взглядом, что подтверждает следующая строка. . Что с того?
Красноречивы взгляды. Я отвечу.
Я обнаглел… Она не мне сказала.
Ярчайших две звезды на небосклоне
Ушли, препоручив её глазам
Блистать с орбиты их до возвращенья 89 89 В елизаветинское время научной считалась теория Птолемея, гласящая, что все небесные тела вращаются по своим орбитам вокруг земли. .
Что если б звёздам стать её глазами?
Краса её ланит затмила б звёзды,
Как солнце – лампу. Взгляд её на небе
Воздушный свод так ярко б озарил,
Что петушок в ночи б заголосил.
Но вот она щекой к руке склонилась!
О, кабы стать перчаткой мне её,
Щеки б коснулся…

Ой!

Заговорила…
О, светлый ангел, говори ещё!
Блистая у меня над головою 90 90 В прямом смысле, поскольку Ромео в саду, а Джульетта – в окне над ним. ,
Как вестник на крылах среди небес,
Что смертных принуждает падать навзничь
И, закатив глаза, смотреть, как он
Сидит верхом на облаках ленивых
И правит чёлн по лону вод воздушных 91 91 Снова автор допускает весьма красноречивую двусмысленность, скрывая за внешней поэтичностью вопиющую мальчишескую дерзость Ромео. Кроме того, автор утверждает известный принцип «что внизу, то и наверху»: реальная Джульетта над ним, как ангел, но она же оказывается в итоге под ним, а он, Ромео, сам становится всадником на облаке. .

Ромео! Ну зачем же ты Ромео!
Отринь отца, отвергни это имя!
А если нет, то поклянись любовью,
И я не стану больше Капулетти.

Послушать дальше или ей ответить?

Враждебно только имя мне твоё.
Ты – это ты, пусть даже и Монтекки.
Монтекки – не рука и не нога,
Не плечи, не лицо… да ничего,
Что есть в мужчине. Переназовись!
Что в имени? Как розу ни зови,
Она всё также будет пахнуть сладко 92 92 Одна из самых знаменитых фраз в пьесе. .
Так и Ромео, будь он не Ромео,
Без титула прекрасно б сохранил
Всё совершенство. Имя сбрось 93 93 Совсем недавно Ромео точно так же просил Джульетту «сбросить» одежду весталки. , Ромео,
И за него, за этот орган лишний,
Возьми меня 94 94 «За него» следует понимать как «вместо него», т.е. вместо своего имени, которое оказывается твоим «лишним органом», возьми меня, Джульетту, в жёны. Допускается, разумеется, и более фривольная интерпретация. .

Ловлю тебя на слове.
Зови «Любовью». Вновь готов креститься!
И никогда Ромео мне не быть.

Кто ты, мужчина, скрывшийся в ночи
И мысли мне смутивший? 95 95 Джульетта только теперь видит, что Ромео во плоти стоит под окном и слушает её откровения.

Я не знаю,
Как имя мне своё тебе назвать 96 96 То есть, что я не просто Ромео, а Ромео Монтекки. .
Оно претит мне, милая святая 97 97 Ромео повторяет своё обращение к Джульетте (святая), которое он уже успел обыграть при их первой встрече на вечеринке. Последующая реплика Джульетты подтверждает, что он добился своего: она его сразу узнала. .
Поскольку в нём услышишь ты врага.
А напишу, так сам же и порву.

Мой слух ещё не внял и сотне слов,
А языка уж мне знакомы звуки.
Ты не Ромео? Ты не из Монтекки?