Наталья Тимофеева: Эхо моей судьбы

Каприз души, иль просто наважденье?
Твой образ стёрся, словно не бывал…
И лишь остались смутные сомненья, —
Мне Бог иль чёрт любовь мою послал…

Кровавая листва неведомых растений
Сползает с кладки стен потоками огня,
И ходят меж домов, обнявшись, наши тени,
Но будь же терпелив и не целуй меня!

Пустынны острова, покинутые летом,
Лишь ветры здесь живут в потоках октября.
Пусть залита земля искристо-винным светом,
Но осень сторожит здесь золото не зря.

Заплачут небеса и вымокнут долины,
И мы, укрывшись тут, забудем обо всём
У жаркого огня в укромной тьме камина,
А осень пусть кропит неласковым дождём.

Кровавая листва неведомых растений
Сползла со старых стен потоками огня.
Давай отпустим в ночь скорее наши тени,
Не думай ни о чём и поцелуй меня!

Мне грезится порой волнующе и праздно
Твой беззаботный смех в тумане бытия,
Последнее «прости», и мой призыв напрасно
Пронзает толщу лет и дальние края.

Ты помнишь, плыл рассвет, едва касаясь крыши,
И в капельках росы ломаясь и дрожа…
А ты в который раз, увы, меня не слышал,
И подносил мне яд на кончике ножа…

Расплывчато в душе томилось узнаванье
Ненужных пылких слов, безумных и хмельных.
Не стоили труда тебе твои признанья,
Не мне одной шептал ты не однажды их.

Твой голос был таким насмешливым и властным,
Будя во мне искус, неведомый уму…
Но я в твою любовь поверила напрасно
И сердца своего доселе не пойму.

Всё было только сон и мимолётный морок,
Умчались в пустоту заветные мечты…
Но ты мне, как тогда, необъяснимо дорог,
Хоть сожжены навек из прошлого мосты.

Преисподняя чувства тебе не знакома,
Ты за мной не последовал в эту юдоль.
Сердце гложет печаль, душу точит истома,
Захлестнули сознание горечь и боль.

Что случилось со мной на далёкой чужбине?
Не хотела бы знать я такой новизны.
Буря тяжких сомнений бушует отныне
Так навязчиво-вязко в кругу тишины.

Запрокинется небо горячею синью
Над моей неуёмной седой головой…
Всё мне чудится поле и тропка с полынью,
По которой я снова шагаю домой.

Здесь красиво и мирно, всё дышит покоем,
Ни морозов, ни жалящих щёки ветров,
Но сердца холодны. Мысли кружатся роем,
И грядущего вновь непрогляден покров.

Где-то там, над просторами нищих проплешин,
Над лесами дремучими, еле дыша,
Кружит птицей тяжёлой, чей лик безутешен,
Прогневившая Господа-Бога душа.

И кричит она голосом боли и гнева,
Что любовь её там и покой её там,
Где тягучего слышатся ноты распева,
Где и горе, и радость навек пополам.

Только эхо ответствует скорбному крику.
Может, сплю, наяву не изведав ни мук,
Ни любви этой каторжной, боли великой…
Вот проснусь, и не станет на свете разлук.

Снова что-то не ладится, как несмыканье.
И в горячечном шёпоте прожитых лет
Я никак не расслышу былые признанья,
И чужая сторонка вновь застит весь свет.

Ветер клонит порывами травы,
Полыхает над полем гроза…
Горше горечи, пуще отравы
Губы мне оросила слеза.

И никто здесь не скажет, откуда
Налетела великая мгла,
На душе появилась остуда,
Как узоры на глади стекла.

А печаль, словно жёрнов на шее,
Хочешь, – в омут, а хочешь, – с горы…
Сердце бьётся всё глуше, ровнее
И совсем не приемлет игры.

Растворилась любовь в междометьях,
В перекрёстных обидах и лжи…
И уже на владычество метит
Ветер, молний вонзились ножи

В горизонт, и распластанно стонет
Под громами, колеблется даль…
И вот-вот над землёю уронит
Ливень свой непочатый грааль.

Под вершинами, крытыми лесом,
Над моею седой головой,
Вновь смеются, куражатся бесы,
И вот-вот совладают со мной.

Пропади же ты пропадом, память,
Не хочу ничего вспоминать.
Душу вновь умудрилась изранить,
Хорошо хоть ещё – не продать!

Я летаю во сне и кульбиты мои невесомы,
Словно груз одиночества выпал сегодня не мне.
Я пронзаю пространство вдали от родимого дома
И сгораю, как бабочка, в звёздном холодном огне.