Олег Бушуев - Преображения Павла Волгина. роман в стихах

Про Пугача и Разина рассказы
В тетрадку, как привык, я записал,
И дожидаться смирно стал оказий,
И собираться в дальний путь я стал.
И, переполнен замыслов кипучих,
И впечатлений юга самых лучших
С большим отрядом местных казаков
Уехал прочь я. Был мой план таков:

Когда-нибудь сюда, Бог даст, вернуться
И этот чудный южный край воспеть,
В просторы эти снова окунуться,
Пыль, жажду и жару перетерпеть,
Как терпит стужу северянин каждый.
Залив арбузным свежим соком жажду,
В степи под этим звёздным небом спать
И смуглостью лица похожим стать

На местных сельских россов и ногайцев.
Мечтал, приехав на российский юг,
Кувшинками в протоках любоваться,
Вот, думал я, вернусь сюда, мой друг,
И в знойный день в тени арбуз холодный,
Блестя своей раскраской благородной,
По шву вдруг треснет громко в тишине
И райский сладкий сок подарит мне.

Царь-ягоды держа ломоть хрустящий
Словно бокал искристого вина,
Вкушу арбузной красной влаги, слаще
Которой в жизни мало что я знал.
Вдохну вновь терпкий горький дух полыни,
Увижу вновь царя полупустыни —
Верблюда – чудо о двоих горбах,
И юных дев ногайских на арбах,

И прилетят толпой ко мне виденья
Сарматских диких плясок и пиров,
Пройдут раввинов иудейских тени
Дыханием лихих степных ветров.
Я думал: средь бугров степных кочуя,
Ужо обычай древний опишу я
Народов гордых, чей простыл и след,
О коих уж нигде помину нет.

Но жаль теперь, при жизни не пришлось мне
Вернуться снова полным сил сюда,
Где племена живут, не зная розни,
Лет пролетела мимо череда.
Мой вечный дух, летя на позывные,
Вновь призван был дела уже иные,
Иные дни и судьбы описать,
Мир духов и людей стихом связать.

Себя не узнаю в строке порою,
Вы скажете, теперь тяжёл мой слог,
Сухой и неказистый он, не скрою,
Но так лишь стих теперь слагать я смог.
Иные дни теперь, иные темы.
Ах, знали б вы, как сильно давит время!
Века с именья стихотворных строк
Берут привычной лёгкостью оброк.

Увы, иными ныне стали люди,
В календаре уже иные дни.
Но русскими мы оставаться будем,
Пока поит нас русских слов родник,
Пока на этом грешном белом свете
Порой ещё рождаются поэты,
Что красотою рифм ласкают слух
И возвышают музой русский дух.

В кого я воплотился ныне —
Совсем не важно, всё таков
Мой вольный нрав, я без унынья
Царю в империи стихов.
А тот, кто пишет эти строки,
Урывками он брал уроки
В стихах моих и принял дух,
Чтоб свет мой с веком не потух.

Стихов российских механизм он
Постиг не сразу, хоть умел
Строфу закончить афоризмом
И страсть к метафорам имел.
Не знал он жизни, и деталей
В его поэмах не хватало,
И ткань их потому рвалась,
Что без основы сей ткалась.

Он с юности мечту лелеял:
За рифмы надолго засесть.
Но жизнь – не тихая аллея,
Где время для прогулок есть.
Он долго ждал того мгновенья,
Когда польются откровенья.
Тех, кто вымучивает стих,
Невольно презирал он их.

Войти в сообщество поэтов
Из гордости не захотел,
В котле критических советов
Вариться – не его удел.
А рифмовать и так умел он,
И мыслил образно и смело.
И нитью новых смыслов мог
Стих вышивать на пяльцах строк.

Ему куда б труднее было
Судить литературный цех,
Когда бы в этот цех входил он
И просто был одним из всех.
И в тине личных отношений,
Смирившись с тем, что он не гений,
А стихоплёт, убог и мал,
Он похвалы бы принимал.

Но избежав судьбы богемной,
Всех усредняющей среды,
Мой новый друг остался верным
Себе, не видя в том беды,
Что, как они, не издавался,
Что, как они, не продавался,
Что с ними он не выпивал
И никому не подпевал.

Он ощущал себя богатым,
Казну души наполнил он
Червонным золотом закатов,
И зеленью прибрежных лон.
К окну прильнув словно к картине,
Он паутину как патину
На дорогом холсте ценил.
И в памяти своей хранил

И неба шёлк, и бархат луга
В алмазах утренней росы,
И ветра летнего упругость,
И гром, и сполохи грозы.
Но стилем был он старомоден,
Писать любил он о природе,
Доволен жизнью был вполне.
Понравилось в нём очень мне,

Что был лишён он хищной хватки,
И острых для других локтей,
Интеллигентские повадки
Имел, как вымершие те…
Мог наслаждаться он рассветом,
И абрикосов вешним цветом,
А летом сбором их плодов
В отдохновенье от трудов.