Виктор Оден: Летопись Тэлы

Вот кто-то вышел в бурю эту.
Его, вобравший сотни сил,
порыв безжалостного ветра
мышами вмиг изрешетил.

Кружатся, схваченные смерчем,
обломки, сор, живой и труп.
С ума сошедший человечек
вприсядку пляшет на ветру.

Из вод исторгнутая щука
среди бекасов и дроздов
летит причудливой пичугой
по странной прихоти ветров.

Скрип, треск, лязг, визг, вой, плач и хохот
в оркестре хаоса звучат.
Щекочет ветер скомороха.
Бичует ветер палача.

Непроницаемый для звуков,
дворец Хефуса как скала.
В завидной роскоши и муках
Емена сына родила.

Маститый ребёнок по имени Друк
родился на радость родителям вдруг.
Такому большому телёнку
попона нужна, не пелёнка.

В полгода он весит сто двадцать кг
и делает стойку на левой ноге,
при этом тягая менгиры,
гантели и прочие гири.

А в год он плевком убивает вола
и крутит, в ручонке зажав удила,
коня, как бумажку на нитке.
Легко поглощает напитки,

от крепости коих упал бы колдырь.
Верховный царевича учит визирь
читать и писать по латыни
названия брюквы и дыни.

И прочих философов мысленный гуж
ему сообщает учёнейший муж
гуляя дорожками парка
когда в помещениях жарко.

Федон, Аристотель, Платон и Сократ —
фамилии эти стократно звучат.
Дитя педагогу внимает,
дубы машинально ломая.

А к двум, словно час, пролетевшим годам
малыш реагирует очень на дам.
Не раз на заборе сераля
его горожане видали.

Вежды. Лес. Деревья. Ветки.
Между них бежит олень
невесёленькой расцветки.
Спотыкается о пень.

Криво, боком, еле-еле
удержавшись на ногах,
дальше следует отселе.
Взмах копыт, и снова взмах.

За животным через сито
перепутанных лиан
на конях несётся свита.
В самом центре павиан

толстой пяткой шпорит пузо
вороного скакуна.
На камзоле у Хефуса
позументы – ордена.

Кровь из раны тихо льётся
на замшелый перегной.
Олениха не дождётся
мужа вечером домой.

Это царь копьём блестящим
умертвил его насквозь.
Что-то, вылетев из чащи,
в шею царскую впилось.

Горлом булькнув на мгновенье,
пал Хефус пронзён стрелой.
На древке у оперенья
иероглиф роковой.

Переворот. Общаться не с кем.
Как никогда весомо слово.
На всех оконцах занавески.
Дверные замкнуты засовы.

Наоборот акрополь полон
огней, смятения и воли.
Висит тяжёлым ореолом
энергетическое поле

пройдохи Мо над Аквилоном.
Под пыткой стонут фигуранты.
Палач стоит над обречённым
перебирая варианты.

Кого-то тащат вон за город.
Слышны отчаянные крики.
Повешен кто-то, кто-то вспорот,
кого-то подняли на пики.

Седобород Мо, но и бодр.
Императив совсем не в масти.
Ему противен смертный одр,
зато мила вершина власти.

Коварный заговор удачен.
Впиталась в почву кровь оленья.
Мо в бороде улыбку прячет
и принимает поздравленья.

Спустившись в топкую низину,
вдоль равнодушного потока
бежит во тьме Емена с сыном
в неразличимое далёко.

О примате яйца над курицей
всем думать настоятельно рекомендуется.
Чеканьте шаг мысли на плоскости плаца
идейного. Чтобы не отвлекаться,

наденьте шоры Моих традиций.
Не надевший да убоится!
Самое главное – послушание.
Кто умеет шевелить ушами —

шаг вперёд. Нам нужны филёры.
Ибо спрятавшиеся в норы
ересиархи и насмешники,
Бокононы, их приспешники

оскорбляют Моё Величество,
Моё Сиятельство, Моё Яичество.
Я для всей отщепенской братии
преужасные сочинил проклятия,

а для ревнителей Моего мнения —
отпущение и благословление.
Я изложил их в Главной Книге
для всех участников нашей лиги.

Тщательно изучай Мои инструкции.
В противном случае обструкцию
устроят тебе и вивисекцию
товарищи, ответственные за ритм секцию.

Не сомневайся, получишь истину
беспрекословную и мускулистую.
А тех, кто истины Моей враги,
забыв приличия топи и жги!