Кирилл Кожурин - Царский путь. Стихотворения 1990—2014 гг.

Отчего таинственные знаки
Не оставили на ней следа?
Иль напрасно золотые злаки
Поливала кровь моя, руда?

Эти рыбы бледно-голубые
На замерзшем озере лица —
Словно две враждебные стихии,
Неразлучные внутри кольца.

Эти губы, розовые нежно…
Эти руки… Нет, не удержать!
На пергамент кожи белоснежной
Наложила смерть свою печать.

Что ж ты позади, Орфей, увидел?
Отчего весь вдруг окоченел?
Не в пламеннодыщащем Аиде ль
Наконец узор тех рук узрел?

Оставив Рим, уходят пилигримы,
Благую разнося по свету весть,
Что посоху вновь суждено расцвесть —
Язычник днесь прощен непримиримый.

(Как передать восторг неповторимый,
Когда вдруг узнаешь, что чудо – есть?
Ведь большего восторга в мире несть.
И ангелы спускаются, незримы.)

От чар освобожденный, наконец,
Проснулся очарованный певец
И снова он обетам прежним верен.

В сиянии Елизаветы глаз
Исчез, как наважденье, грот Венерин.
Для чистых душ спасенья пробил час!

Как в раковине жемчуг драгоценный,
В пещере мною скрыт Эндимион.
Он вечно спит и вечный видит сон,
Укрыт от солнца рощею священной.

А ночью я всхожу на небосклон,
Ведь свет мой сохраняет плоть нетленной.
Неувядаем, кто любим Селеной,
Вселенской красотою наделен.

Пусть говорят, что Ночь со Смертью – сестры
И что одна с другой неразделимы.
О, Ночь! Ты – жизнь. Одной тобой живу.

Придешь ли ты – Морфей покров свой пестрый
На мир набросит, лик явив любимый,
С которым я в разлуке наяву.

Играет Дафнис на свирели,
От зимнего проснувшись сна.
И горицвет цветет в апреле.

Весны дождавшись еле-еле,
Зане душа его полна,
Играет Дафнис на свирели.

Прелестны раздаются трели,
Когда приходит к нам весна
И горицвет цветет в апреле.

Как среброзвонкия капели
Нам звуки дарит тишина,
Играет Дафнис на свирели.

Так пусть, пока мы не истлели
И светит нам в ночи луна,
Играет Дафнис на свирели
И горицвет цветет в апреле!

Созерцало озера зерцало
Зеркала венецианских глаз.
Ночь зерно Венерино мерцало.
Утром дивный свет его угас.

И умолк, растаявши в рассвете,
Светлых плакальщиц далекий хор.
На заре волхвуют в Назарете
Валтасар, Каспар и Мельхиор.

По границе серого гранита
Юный сон шагает в унисон
С песенкой, давно уже забытой.
Но тебе, тебе не снится он.

В некий час в стеклянной оболочке
Скажешь ты: «Мне странно встретить Вас…»
И сорвется окончанье строчки
В зеркала венецианских глаз.

Усталых не смыкал я глаз,
Листая фолианты…
Пробили девятнадцать раз
Весны твоей куранты.

И вот опять перед собой
(Как будто не впервые)
Увидел в дымке голубой
Я очи голубые.

И Лидо, и песчаный пляж,
И Пьяцца ди Сан-Марко —
Вмиг дорисован мой пейзаж,
Как в сновиденье, ярко…

Переверни страницу в книге —
Голубокрылый мотылек,
Неся бумажные вериги,
Лежит, засохши, между строк

(Супруг возлюбленный Психеи
В который умирает раз?).
Александрийския камеи
Напоминают мне о Вас:

Ваш тонкий профиль Птолемея,
Под шлемом вьющаяся прядь…
Смогла двухцветная камея
Все краски мира передать.

Вот так ряды воспоминаний
Встают, как бы ряды зеркал.
И в них божественных сияний
Не раз я отсветы встречал…

Полузакрытое полуоткрыто веко.
Нет, слишком яркий свет мучителен глазам!
И я, как тот маркиз осьмнадцатого века,
Склонивши голову, внимаю, звуки, вам.

Волшебник Куперен! Тростинок хрупких ропот
И мельниц ветряных игрушечный пейзаж —
Чредою призрачной под еле слышный шепот
Вот так является мне сон прозрачный ваш.

И больше ничего. Остановилось время.
Усталый маятник безжизненно висит.
Но мне не позабыть тех, звездных взглядов бремя
И голос в вечности – магический магнит.