Кирилл Кожурин - Царский путь. Стихотворения 1990—2014 гг.

Даждь-бог, даждь мне днесь дождя,
Синеглазого вождя!

Вожделею только чуда…
Чудотворец иль Иуда

Отворяет дверь мою? —
Верю, бездны на краю,

Я в неведомо виденье,
Наважденье, возрожденье…

О-сине небо, сине,
Что синь огонь горит.
И синий на осине
Иудушка висит.

Тоска моя – осока,
Высокая трава,
Так высока-высока,
Что кругом голова.

Соколики летели,
Всё в южные края —
А мы по ним хотели
Стреляти из ружья.

Говор – мой ворог, язык – мой враг.
На уста положи мне медный пятак,

А на очи – ночь, словно «Отче наш».
Пропоет петух – ты меня предашь.

Но не выдаст Бог, Сатана – не съест.
Зацветет в огне кипарисов крест.

Ой, ты ветер, ветрило, ветрун,
Ты коснися настроенных струн,

Причастися стремительных струй,
Закружи, завьюжи, заволхвуй!

Где купались в заре купола,
Где купальская ночь отцвела —

Два лебяжьих крыла подними,
Ими сердце моё обними.

Ты обаял меня, обаил
Своими байками, Баюн.
Я забавлял и позабавил
Тебя звучаньем вещих струн.

Баян, баюкал без боязни,
Что усыплю тебя совсем,
В том самый день, когда до казни
Всего-то дней осталось семь.

Ветер дует в дуду – и на гуслях волнуются струны.
Взгляд в волне утонул – и теперь уже не разберу,
Что же значат на моря руне сокровенные руны.
Ветер свищет в свирель – и свирелью я стал на ветру.

Я – свирель, я лечу в небеса и не верю, что кто-то
Там остался еще из ушедших в безумье богов.
И один, словно Один, гляжу на гнилое болото,
Прежде бывшее морем безумных, пророческих снов.

Цвет наш – черный. Мы – воронов стая,
Стая вещих Перуновых птиц.
Над сожженной землей пролетая,
Мы на землю не падаем ниц.

Дети Неба и Смерти супруги,
Не страшны нам земные костры.
Наши крылья легки и упруги.
Наши клювы и когти остры.

О насущном не думая хлебе, —
Мы не пахари, не косари —
Пролетаем в бледнеющем небе,
Облаченные в пурпур зари.

Не ругайте меня, сестрица,
Что я пью из того копытца.

То ли сладок мне яд болота,
То ли в нем отразился кто-то…

Только вдруг я взлетел над домом,
Всё увидев таким знакомым.

Только вдруг, всё узнав на свете,
Снова в крепкие пойман сети —

И никак не могу напиться
Я из дьявольского копытца.

Вепрем рыщет, ветром свищет,
Завывает и стучит.
То ль в ночи кого-то ищет,
То ль кого в ночи таит…

Только капли, капли, капли
Бьют в расплавленный мой мозг —
Словно огненные цапли
Расклевали красный воск.

То ль бежит-течет потоком
Воску ярого река,
То ли на небе высоком
Проплывают облака…

Только капли, капли, капли
Ткут свою паучью сеть.
Бес ли там, в ночи, арап ли? —
Сквозь стекло не разглядеть.

То ль в ночи кого-то ищет,
То ль кого в ночи таит…
Вепрем рыщет, ветром свищет,
Завывает и стучит.

Как во поле, во поле
Зашумели тополи.

В них тонули вопли
И совсем утопли.

А на каждой веточке —
Атамана деточки.

Откатились бочки —
Ягоды-грибочки!

Шла я по дороженьке —
Вижу чьи-то ноженьки.

Выше посмотрела —
Вся тут помертвела:

Друга вижу милого,
Да уже остылого.

Стал алтарь могилой.
Господи, помилуй!

То ли слышу, то ли чую,
То ли дома не ночую —
Всё лечу я и лечу я
С птицею бессонницей.

То ли солнце расплескалось,
То ли только показалось…
Что с душой моею сталось,
Идолопоклонницей?