Алина Волку - Реквием по Эрику. Стихи, вдохновлённые Призраком Оперы

Что за напасть?… Только голосом тонким
(Правду ли, выдумку? Вот в чём вопрос!)
«Это был призрак!» – вскричала девчонка,
Сморщив от ужаса славный свой нос.

Ла Сорелли – всех их старше, смелее,
Сделала вид, что ей всё ни по чём.
Только вот крестик святого Андрея
В пальчиках тонких зажала тайком,

Выпрямив гордо роскошную шею,
Властным движеньем расчистила путь,
И в коридор заглянула, робея,
И прошептала: «Здесь есть кто-нибудь?».

Нервно вздохнув, не дождавшись ответа,
Прима закрыла уверенно дверь.
Девочек глупых из кордебалета
Взглядом окинула: «Ну, что теперь?».

– Мы его видели! Он где-то рядом!
– Страшный, аж жуть! Как его я боюсь!
– Призрак во фраке!
– С мерцающим взглядом!!
– Я одеваться одна не спущусь!!

Кто-то кричал, кто-то всхлипывал тайно,
В страхе трепал кто-то свой оберег…
И обронила, как будто случайно,
Темноволосая, тонкая Мэг:

– Глупости всё! Не хочу я обидеть
Здесь никого. Только правда одна —
Призрак никто не способен увидеть!
Но… говорить я о том не должна…

Тут же к ней стайка девчонок прильнула —
Знать все хотели о правде и лжи.
Слышалось только средь общего гула —
«Ну расскажи, расскажи, расскажи!!»

Ла Сорелли лишь тревожно вздыхала —
Больше не грезила о тишине…
Гордая прима совсем не желала
С призраком встретиться наедине.

Лёгким трепетом грёз нежный голос дышал,
И порхал, словно райская птица.
И в блаженстве внимал очарованный зал
Этой маленькой фее-певице.

В её пеньи в тот миг так волшебно сплелись
Звуки музыки с мыслью поэта,
Что казалась, душа её просится ввысь
С вдохновенной душою Джульетты.

Это был светлый сон неземной чистоты,
Это было само вдохновенье!
Трепетали сердца от такой красоты —
От её совершенного пенья.

Когда вдруг, заменяя коллегу свою,
Она начала петь Маргариту,
Очутился весь зал словно в мирном Раю,
Где земная вся горечь – забыта.

И сквозил её голос такою тоской,
Он такой был тревожный и сладкий,
Что все женщины в зале теряли покой,
А мужчины – рыдали украдкой.

То звучал этот голос как ласковый стон,
То тревожно, то трелью игривой,
Но достиг совершенства небесного он
В триумфальном, чарующем трио.

То была Маргарита! Сама, во плоти!
Удалось ей так с музыкой слиться,
Что теперь никому, никому не уйти
От манящего зова певицы!…

Пусть я весьма неделикатна,
Но, всё же, не понятен мне
Успех, триумф невероятный
Такой певицы, как Дае.

Не знаю, право, в чём же дело,
И что там за учителя —
Но раньше ведь Кристина пела
Совсем как ржавая петля!

Ещё тому назад полгода
Едва лишь открывала рот,
Теперь ей не дают прохода—
Вот как божественно поёт!

Всегда была такой тихоней,
Никто не знал её саму…
И вот – блистает, как на троне!
Но как так вышло? Не пойму…

Вот ведь загадка непростая!…
Да что я всё о пустяке?
Пойду-ка лучше разузнаю,
Что там с повешенным Бюке!

Ох, Рауль! Наконец-то я пламя в глазах
Его вижу. Он, братец мой бедный,
Слишком скучно живёт. Да, в столь юных годах
Добродетельным быть даже вредно!

Пусть потешится. Слишком уж молод мой брат
Чтоб сидеть взаперти, как отшельник…
Вот, к певице собрался. Ну что же, я рад.
Но он знает дорогу, мошенник!

Как бежит, как он рвётся! Ох, маленький плут!
Удивляешь меня ты! Ну что же,
Коль обрёл фаворитку, и слухи не врут —
То с тобою мы в этом похожи.

Только будь с нею честен и не лицемерь!
Не жениться ж на ней… Ну, ты понял.
Эй, Рауль! Он же выставил всех нас за дверь!
Вот и верь этим скромным тихоням!

Взял – и выставил всех, да с лукавством змеи —
Чтоб с красавицей уединится!
Ну ты, братец, и плут! Узнаю де Шаньи
Ну, любуйся своею певицей!

Заслужил, заслужил, хитроумный наглец!
Развлекайся же с этой Кристиной!
Ох, Рауль!…Не пойти бы мне, наконец,
Пообщаться с моей балериной?..