Алина Волку - Реквием по Эрику. Стихи, вдохновлённые Призраком Оперы

Что боль и муки одиночества,
Когда мы слишком многим жертвуем?
О, в тех мирах, где все мы – смертные,
Имеет смысл только творчество!

А вы, прекрасное творение —
Моей души лучи рассветные…
По вам я исполняю Реквием —
Спасибо вам за вдохновение!

Обитель красоты, восторгов и оваций,
Сменившая и лик, и множество имён!
Ты – безупречный храм возвышенного танца,
Великих голосов проклятие и трон.

Ты – вечная тюрьма былого вдохновенья,
Звенящая печаль ушедших в глубь веков
Разрушенных надежд, божественного пенья
Предательских интриг, фальшиво-сладких слов.

И золото твоё, и тени статуй медных —
Всё дышит волшебством и вечностью самой.
И ревностно хранишь ты все свои легенды,
И призракам твоим не будет дан покой.

Уснувшие в веках, в гробницах мирозданья,
Они воскреснут вновь под росчерком пера…
Так не пади и ты, оазис созиданья,
Обитель красоты! Живи, Гранд-Опера!

Что за жизнь… Одно мучение!
Никого и ничего.
Но нашёл я развлечение —
Рай да слуха моего!

Что за голосок у девочки!
Школы – нет. Досадно. Жаль.
Ничего. Мои распевочки
Камень превратят в хрусталь!

Эта милая красавица
Робкой кажется, простой.
Как забавно удивляется,
Слыша голос за стеной!

Ей не страшно. Ведь неведомый
Ангел вёл беседу с ней.
Там, где омут неизведанный —
Фантазёрка видит фей.

Сердцу дарит обветшалому
Ощущенье чистоты…
Как же в жизни не хватало мне
Этой светлой красоты!

Всё в ней соткано из нежности,
А какой прелестный смех!
Что же, при её прилежности
Её ждёт большой успех!

Её вижу Маргаритою…
Перед ней падёт вся знать!
Будет под моей защитою
Расцветать и процветать.

Среди злобы, лжи и грубости
Не найти цветка ценней…
А быть может… Нет, то глупости —
Я не появлюсь пред ней!

Я не стану ей мучителем!
О, до самого конца
Не узрит она учителя,
Его мёртвого лица…

Одиноким буду гением,
Добрым духом за стеной…
Пусть ей дарит вдохновение
Благородный голос мой!..

Я видел его! Все вы знаете, право —
Я честен, я врать не привык!
Мой будет рассказ, господа, вам по нраву
О том, что узрел я в тот миг.

Он страшно худой, этот призрак во фраке,
Глаза смотрят прямо. Они
Видны, как мне кажется, только во мраке.
В них тускло мерцают огни

Кромешного ада… Их взгляд осторожен,
Лицо же… О, не позабыть!
Иссохшую, грубую, жёлтую кожу
С пергаментом можно сравнить,

На череп натянутым, лысый и гладкий,
С остатками тёмных волос.
И знаете что… на лице его гадком
Отсутствует полностью нос!

Сей вид произвёл на меня впечатленье
Ужасное. Но растеряться не смел.
Поверьте – почти я настиг привиденье!
Но, всё-таки, я не успел.

И всё же я знаю заветную стену,
В которой тот призрак исчез…
Хоть ужас, признаться, проник в мои вены,
Разжёг он во мне интерес!

Что может таиться за этой стеною?
Его – привиденья – секрет!
Ну что ж. Я, Бюке, его тайну раскрою!
Друзья… Почему бы и нет?…

По принужденью или приговору
Раз совершив смертельное пике,
Висел себе повешенный Бюке
Средь декораций к «Королю Лахору».

Не то чтоб он кому-нибудь мешал,
(Естественно, ведь он – немножко мёртвый)
Распухшего, похожего на чёрта,
Его зачем-то кто-то взял – и снял.

Небрежно повалив его на пол,
Да так, что и смотреть было неловко,
Воришка с его шеи снял верёвку,
Да резко так! Наверное – был зол.

И вот уже лежал он, распростёртый,
Гармонизируя легко с кромешной тьмой,
И был он всё такой же – не живой,
А безусловно сильно уже мёртвый.

Но вот теряюсь я в формулировках —
По поводу хищения, ага…
Ну, видимо, как память дорога
Была кому-то странная верёвка…

Перед ответственным вечером прима
Очень хотела побыть в тишине,
Только блаженный покой её мнимый
Возглас развеял малютки Жамме.