Наталья Метелица - Мокрый свет. Любовь - нежность и провокация

Он – это Слово, она – предложенье,
Он – это воздух, она – ураган,
Он – это боль, она – утешенье,
Он – это правда, она же – обман.

Он – это ствол, она – его ветки,
Он – это корни, она – это дождь,
Он – это сердце, она – ему клетка,
Пусть и грудная – укрытие все ж.

Он – это праздник, она – это будни,
Он – это утро, она – это ночь,
Он – в кабинет, она – снова на кухне,
Он – это лист, она – его почерк.

Он – это нож, она – это масло,
Он – это хлеб, она – это соль,
Он – это холст, она – это краска,
Он – единица, она – ему ноль.

Он – верный пес, она – его кошка.
Потом поживут – и смена ролей:
Она его дома ожидает с окрошкой,
А он Камасутру внедряет НЕ С НЕЙ.

Он – это вдох, она – это выдох,
Он – это знанье, она есть вопрос.
Он – это скорость, она же – в молитвах,
Чтобы себя он живым ей привез.

Он – это почва, она – это розы,
Он – это зренье, она – это слух,
Он – это гребень, она – это косы,
Он – это бог, она – его друг.

Он – это Мастер, она – Маргарита,
Он – это поиск, она – его цель,
Он – это сила, она – ею бита.
Он – соловей, она – его трель.

Он – это нота, она – это песня,
Он – это строчка, она – это стих,
Он и Она: хоть и сложно, но ВМЕСТЕ!
Как же появится жизнь без ДВОИХ?!

Он – это краткость, она – бесконечность…
Вот почему этот стих ей прервать
Так нелегко, как прервать саму Вечность.
Но УМ замолчал – и РУКЕ не писать.

Ты как внезапный летний ливень
В моем иссушенном саду,
И жажда моя на виду
И взгляд теплее и красивей

В твоих объятиях дождем!..
Ударом влажным по ресницам
Ты открываешь миру лица
В театре лживом и чужом.

Я ненавижу. Но себя —
За ту зависимость от ласки,
Что мне чужая в чьей-то маске,
Но вдох родной – когда твоя.

Стою одна средь тысяч капель —
И уязвима, и жива…
И кроной бьется голова,
И корни напоил… ограбил.

Ты – ненадолго. Вылить долг
Земле, печальной от истомы
Июльского солнцеизлома,
И оборвать смертельный ток

Искусством мокрого покрова,
Что по законам не земным, —
И так понятно молодым,
И так прощально в миг суровый…

Потом уйдешь… Дождем чужим
Искать чужие губы в листьях
И в чьих-то ветках руки, кисти —
Тех, кто остался молодым

И долго буду я молить,
Раскинув руки полюсами,
Ростком, деревьями, лесами,
И заклиная небо:
– Пить…

Мне твой смех – точно россыпь в поле.
Пахнет летом. Парит звездой.
Я забыла, что нынче гастроли
У осенней поры. Листьев зной
Заливал мою душу напрасно —
Всё тебе: и внимающий слух,
и распахнутый взгляд кареглазый,
и душа – из протянутых рук!

Вся тебе: в летнем ситцево-юном —
И в блистательном шике мадам,
Чьи морщинки дрожат, словно струны,
Что рассыпали листья к ногам.

Не скажу, что люблю,
не скажу, что забыла.
Тянет прыгнуть – поверить, что смерть —
для других!
А на дне —
закипают сердито чернила —
Словно выдоен намертво каждый мой стих.

Я бы рада тебе на краю – как в начале.
Я бы даже любила – когда б не жена.
Так – чтоб даже столы в твоем доме скучали,
Ожидая, когда их погладит спина.

Чтобы буква твои – твоих
стихоТворений
Убегали из слов – чтоб искать мои сны!
Я б вливала себя в твои рифмы и
вены
И текла грешной лаской вдоль сильной спины…

Я тебе не сказала.
ЗАЧЕМ тебе правда?!
Правда – это что голубь, разбитый в окне!
Я тебя всегда жду.
Я тебе всегда рада.
И забуду забыть.
Как и ты —
обо мне.

Это было почти желанное —
Увенчать гордый нрав расплатою.
Звёзды рухнули вниз каратами,
Стало всё дорогое – но странное…

Где была моя речка тихая —
Камнепад драгоценного холода.
И не прожито, и не молодо,
Что дразнило когда-то интригою.

И стою посреди чужой роскоши.
Сердце выронить камнем – и в пору бы
Для чужого ларца да коробу,
А вокруг и не стражи – а сторожи…