Наталья Метелица - Мокрый свет. Любовь - нежность и провокация

Ушли колючие метели,
Ушла весенняя гроза,
И лето мне не жжет глаза,
И осень пеплом облетела…

Всё утекло. Всё измельчало.
Истерлось до небытия.
Рождалась новая Земля,
И стал конец всему началом.

И только ты, осенний, зимний,
Весенний, летний или меж -,
По-прежнему красив и свеж,
Словно извивы юных линий!

Ничто не властно над тобою!
Ничто волОс не серебрит,
Такой же весельчак, бандит,
И голос звонкою струною!

А календарь мне тычет годы:
Десятком выцвели сады,
Где целовались я и ты
Во храме сводницы-природы.
……
Ты не вернулся звать женою…
Ты не вернулся звать – любой!
И лишь сыночек мой и…
мой! —
Своею каждою чертою —

В тебя!.. Как веточка из сада,
Где вьюги розовой разгул
В мое лицо и душу дул!
Гляжу в тебя —
и снов не надо.

На «Вы» пересечёмся в коридоре,
Мечтая пересечься в позе ног,
И если для подобных love историй,
Как скрип несмазанный, болезнен срок,
То пусть Вы, уходя, сорвёте петли
Отчаянной судьбы незрелых грёз ―
Гуляйте, неродившиеся дети,
По лужам насмехающихся гроз!

Любимый!.. Друг…
Я, разделив понятья,
Избавлю Вас от клятвы, от кольца…
И лишь вопрос печально-ждущей стати
Вам дёрнет душу. Дочка ― без отца.
Вас ковырнёт: любимая ― без мужа,
Подруга ― без сердечных серенад…
Открыты двери. Окна.
Лужи. Лужи…
И дýши ― что гуляют наугад.

Расплетается сказка по букве. Уходят дороги
в никуда. Там живут не живя, существуя в фантазиях сна.
Без реальных обид. Но без радости тоже. Убогий
дом. Без порога. И спален для дочки и пацана.

Там, где кто-то живет, нереальной причудой лукавя,
чтоб домысливать фразу по букве и чувства по фразе скупой
вместо истинных душетрясений, поступков, – то право
отдавая другим, кто реальности трезвый герой.

Замечтались в той сказке. Играют, победу смакуя
виртуальных сражений, любви… А иллюзии мёд
вытекает из мозга, себя сладким сном формируя,
только форма не та, что, рождаясь, растет и живет.

Нам в придуманном мире тепло. И светло. И надежно.
Здесь всегда можно к стулу фигуру другого создать.
Усадить. Накормить. Напоить. Друга – Женю, Сережу…
Или даже вообще безымянным дать кров и кровать.

Зимы стали другие. Но лживо – до нечисти мрака.
117 развешанных солнц, ламп в два раза их больше.
Только жизнь, постаревшим и цель потерявшим бродягой,
на себя ни внутри, ни с изнанки уже не похожа.

Лучше день один – Жизни! Страданий и Радостей!
Страсти!
Настоящей, как сердце твое, пока ты озорной
лет 5 или даже 8. И тебе всё реальное счастье —
руки мамы, родной или даже совсем неродной.

Всё реальное!.. море… разлитое небо… Мечтая,
ты не прячешь себя в той мечте, как чужой
для планеты людей. Ты живешь, ту мечту воплощая
в каждый день, удивительный и молодой!

Отойдите на миг от себя. Посмотрите на это.
Вы такими хотели увидеть себя в 8 лет?
Я снимаю с себя графоманское рабство поэта.
Столько нужно до ночи успеть!
Столько ночью успеть…

Под маской стареньких обоев
Сползало Время… Тот удав
искал не что-нибудь любое,
а человека.
Он, устав,
смердел густым, увязшим гневом
на Сотворившего его.
Судьба жестокой королевой
казнила больно.
Высоко
среди узоров ран настенных
и потолочного стыда
воспоминанья свились в вены
и – засыхали навсегда.

Жужжали люди над постелью.
Слова слипались в грязный ком.
Раздели. Вымыли. Одели.
Зарыли царственным плевком.

Такая щедрость, что —
«спасибо».
Такая малость, что —
«пардон».
Тот человек был мертвой глыбой
еще до лести похорон.

Тот человек хотел покоя —
и не любивший ни одну,
не видя в той любви благое —
и воя волком на луну.

Хранил себя изгоем гордым,
винил то глупых, то чужих,
и средь вопросов «кто я?», «кто ты?»
был ни младенец, ни старик.

Умен себе. Любим, как хочет.
Свободен в рамках трех углов.
В четвертый высыпал песочек
для живших рядом с ним котов.