Владимир Карнаухов: Трафарет. Книга стихов

Я видел, как ты спала,
И твой медальонный профиль,
Захватывала тишина,
Жалея от чувств высоких.
Твой сон – мимо всех проблем —
Рождал обстановку уюта,
А я всё смотрел и смотрел
На божество абсолюта.
Чтоб сладость твою не спугнуть,
Как гостеприимство покоя,
Я мог в этот час шагнуть,
Удерживая дорогое.
На кончике сонной души,
Твоей независимой позы,
Я брал глубину теплоты,
Припрятывая на годы.

На окраине звёзды светлее,
И луна – философия мира,
Так и хочется встать на колени,
И сказать за такое: «Спасибо!»
На душе – выражение света,
Оттого что живёт воплощенье,
Оттого что гуляют планеты
Над ничтожным нашим значеньем.
Невозможно привыкнуть к размаху,
Безмятежность роднее глазам,
Но реальность ложится на плаху,
Рубленная пополам.
Мы стоим в этом поле бескрайнем
Среди вздоха воскресших светил
Со своей колеёй пониманья —
Где с другой философией мир.

Печаль, что сорная трава, —
Сердечную начинку вяжет.
И говорят твои глаза:
«Не надо, милый. Бог накажет».
Нам прошлого уже хватает.
Действительность – священный дар,
Она пока что принимает
Располагающее к нам,
Пока ещё мы на двоих
Выносим лихорадку лет.
Печаль – безмолвие и крик,
Предупрежденье и ответ.
Разбрасывать и собирать
Нам всё же повезло с тобой.
Мы можем вместе поскучать
И посмеяться над собой.

В одном хоре разевали рот
В безудержном творческом припадке:
Всё хотелось вырваться вперёд
И нестись над всеми без оглядки.
Но ловил тревожный взгляд худрука,
Горлышко сжимая, как петлёй,
Весь порыв пронзительного звука,
Опуская вырвавшегося в строй.
Накопали жизненных позиций,
Хор закрыли с ломкой голосов,
И худрук без дела быстро спился
От потери песенных основ.
Но остался тот, что в творческом припадке
Всё хотел над всеми воспарить,
И летать свободно – без оглядки,
И своё любимое творить.
Так и вышел в люди с песней новой
И создал свой безголосый хор,
Где уже хватает сам за горло
Тех, кто очень рвётся на простор.

Пусть гримасничает дождь
На асфальте в лужах,
Я люблю, когда ты льёшь
И листвой сконфужен.
Капюшон сырого дня
Набухает скоро,
Ты находишь для меня
Радужное слово.
Ты – душа осенней музы,
Посланной с небес.
Ты – накрапывая лужи,
Плачешь обо всех.

Приятного вечера тихая грусть…
Накроюсь душевным покоем,
За всех дорогих про себя помолюсь
И новое что-то открою.
С одышкой мечта всколыхнётся надеждой,
Поверю и ей, бестелесной,
Пусть снова покажется пряник хвалебный
Из маминой сумки запретной.
Латунный подсвечник зажжёт свои свечи,
И тени, как руки любимой,
Положат тепло на усталые плечи,
Прощая за слово с обидой.
Душа не откажется от чаепитья,
Серебряной ложкой по дну
Покличет синицу, что ради приличья
Уже подлетела к окну.
Приятного вечера тихая грусть…
Растраченное пусть нам вернётся.
За всех я за вас, дорогие, молюсь,
Не зная чем всё отзовётся.

Аппетит ваших страстных объятий мёртв,
Вы, нахлынувшая из половины октября,
Впутанная в личину позёрств,
Расшатывая устои, переигрываете себя.
Я понимаю ваши утончённые стейки,
Наложенные на решётку огненных персонажей,
Где воздействие красочных фейерверков
Потрясает размахом даже меня со стажем.
Так, приуроченный к дню есенинской грусти,
Я принимаю ваше молодое влияние,
Что ж, вы нетронутая образцовой сутью,
Находите для меня ненормальное состояние.
Остаётся признать осень распутным определением,
И вас – на обороте слова – девушкой по вызову,
Что понравилось бы Есенину с его умением —
Переходить от дел к поэтическому вымыслу.

Потеря доверия – голый в бане,
Уже раздетый слухом корпоративным,
Ослабленный действием в Роттердаме
И сконфуженный женщиной под Парижем.
Ты возвращаешься скомканным поцелуем
Со стразами Сваровски на волосах,
С энергетически выключенным буем,
Покачивающимся в брючных волнах.
На тебе поставили жирную точку,
Долг, ещё не согласованный холодным расчётом,
Нулями не вписывается в строчку,