Инна Фидянина-Зубкова - Улица Бед. Стихи о жизни нелёгкой

Новость первая, самая страшная:
королевство наше бумажное,
и под каждой обёрткою никотин.
«Не забудем! – кричим. – Не простим»! —
на площадях самых жутких,
по которым не ходят маршрутки,
а вроде в шутку или всерьёз,
на брусчатке застрял паровоз.

Новость вторая (не такая активная)
про нашу жизнь прогрессивную:
все ракеты, не долетев до Луны,
оторваться от Земли не смогли.
Так и закончилось марсианское чудо:
если есть корабли, то они из верблюдов.

Третья новость самая смелая:
стоит страна где-то там, белей белого,
жить в ней вовсе не страшно,
потому как красочно разукрашен
божок перламутровой краской.
Нет, он не скажет «здрасьте»,
но от этого жителям той страны
ещё веселей. Увы,
на белом свете больше нет новостей.

Поэтому шапку снимай поскорей
и кидай её в небо,
видишь, как оно светло!
Это значит, что ты на свободе
и ноженьки не в колоде,
на сердце дружок иль подружка.
А копилка ещё послужит
для денег звонких, пузатых
и лап загребущих, мохнатых.

Вот так бы и я жила,
да обнищав, сошла с ума.

Век за веком, век за веком
где-то жили человеки,
что летали в небеса.
«Не, ну эт не про меня!»

Век за веком, век за веком
просто быть бы человеком;
да были б руки: топоры
вырубят на всех гробы —
ложись и лети!

«Что же там на небеси:
золотые города
иль кругом одна беда?»

Век за веком, век за веком
там летали человеки
и рубили топором
очень модный приговор:
медь попу и смех болвану,
власть царю и смерть тирану.

«А куда они летят?»
Да хоть на Марс, а нам плевать!

Хоронила я мужа, закапывала
тридцатью лопатами закидывала:
лежи родной, не подымайся,
дыши мой милый, не сдавайся!

Ах ты, чёрт окаянный
належишься, встанешь первозданным.
Просыпайся, чего разлёгся!
Почему тебе не встаётся?

Не поётся, не пляшется,
в кулачном бою не машется,
с девками не гуляется.
от чего душа твоя мается?

Пойди-ка, пройдись по воле:
поищи-ка лучшей ты доли,
кресты на могилках потрогай.
Поймёшь какой ты убогий.

Не у бога забрали забрало,
я твою жизнь украла
да на себя повесила.
Самой красивой невестою
разгуляюсь на новой свадьбе
Чёрт придёт: «Ай, украсть бы!»

А ты полежи, подумай,
раз ты у нас самый умный.

* * *
Но думать мужу не хотелось.
А у меня колесом всё вертелось:
в поле, с поля, до хаты,
и кругами ходит, ходит чёрт горбатый.

Жили-были на планете
мужики и просто дети.
Мужикам хотелось строить,
воеводить, мастерить.

Просто детям не хотелось
по-мужицки материть
лес, дорогу и друг друга.

Мужики сказали: «Худо,
надо, братцы, что-то делать,
ведь народ растёт несмелый.
Нужно просто детей
отобрать у матерей
и устроить в лесорубы.
Вот тогда будет не худо!»

Порешили, совершили:
просто деток отлучили
от грудастых матерей,
увезли с собой скорей.

Привезли в леса, в леса
и пустили в погреба,
одели в робу:
«А теперь попробуй
не покрыть нас матом
(мы, вроде, виноваты).»

Дети глянули устало,
матюкнулись, рядом встали
и валили лес, лес
под чей-то волчий интерес.

Быстро дети повзрослели,
просто так заматерели
и сказали себе:
«Материть будем уже
не отцов-дураков,
а у власти злобных псов!»

Как вымолвили это, так и сгинули.
Их искала вся планета. Они двинули