Юрий Годованец - Немного слов. Книга Третья

Бокалом я тесто делил
на кружки для пельменей,
конусом юбки
ты резала ломти земли,
где ливень и дождь
играли в ножички молний!

Росли из тьмы лучи
и приседали свечи…

Мы стали так близки, что ощутили
сокровенные силы отталкивания:
голени, локти, колени,
скрипучий рычаг плеча,
певучее плечо рычага…
Сумма ума и безумия.

Сегодня я как во сне
и вижу чужие сны
на внутренней стороне
обратной своей стороны.

На расстоянии из микрон,
Удерживая веками,
Прижались мы к бабочке с двух сторон —
Нижними и верхними.

Бесконечны её концы
В завязях осязания…
Цепенеешь ли от пыльцы,
Казна ты несказанная?

Метут пески вокруг оазиса
и так напоминают снег
всем нам, оторванным от базиса,
как от верблюдов – туарег.

В шелках мелькает фотосессия,
пока до дна не истомит.
Безусый радиус бездействия —
динамо или динамит?

Им – никогда – не будет времени,
лишь только вечность – на корню.
Молчит – как амфора – на темени
твоё задумчивое – ню.

Раскаты грохота!
И тихих молний плеть!

Мы обретаем рай,
на миг теряя память.

А как ещё свой страх преодолеть,

входя вдвоём
в одно распахнутое пламя?

От горла до донышка скатана шина,
И больше не нужно бояться мужчин…
Осталась стоять пустота от кувшина —
Вслух голые гимны – поющий кувшин.

Как опыт наш чист на краю дефицита,
Где благодать переходит в офшор.
Так пой же, боязнь, по пустотам разлита,
Сняв все доспехи твои, кроме шор!

А, можно, явление света размножу
И, делая звук подноготной – сильней,
Я буду снимать твою белую кожу
Прямо на камеру красной – своей?

На серебряных отпечатках
Лунный полощется флаг.

Только я в разных перчатках —
Там, где ты в разных чулках.

Хочется столько сказать
и отвязать – от земли.
На запредельную гладь
кегли красиво легли…

Волокно ли, волок, поволока,
если все сомнения разъять,
то наступит молнией с востока
состоянье эстетического шока —
точка движения вспять.

Я сегодня,
как денди, побрит,
как апостол,
кропаю послания…

Нет мобильной
антенны – стоит
лишь обильное
пламя желания.

Ночные белые цветы,
как называются, не знаю,
держали знамя темноты
за бахрому его по краю;

как иереи в алтаре —
трусили воздуха пелёнки.
Катайся, таинство, в дыре
на барабанной перепонке.

И вновь, по кругу семеня,
зарницы света спелые,
хватали за сердце меня
цветы ночные белые;

сажали заживо на сваю,
простосердечны и чисты,
как называются, не знаю,
ночные белые цветы,

что днём, блистая сотами,
вдруг оказались – жёлтыми.

иди ко мне вместе с гауди
мы будем вращаться в свободном ауте
земля с несметным небом на груди
в бантиках пальмы баунти

иди и каждую дай деталь
шара цилиндра конуса
с тобою скачет даже и москаль
в кусках летающего космоса