Юрий Годованец - Немного слов. Книга Третья

До перекрёстка-распятия,
А вот и церковная кружка,
Наедине с голубятнями,
Как внутренняя наружка —

Среди переулков с кувшинками
Из первозданного снега,
Где малые стали великими,
Какая жестокая нега,

Когда обнимают черёмухи
И кисти сирени с крестами,
Видны мне все меткие промахи,
Хранимые образы – в храме,

Ведь это не книжка с картинками,
А город, раскрытый как книга;
Бывают ли иноки инками?
Но это другая интрига…

Не поможет копирка —
Вот мы и стали свободными!
Я – под куполом цирка,
Ты – под церковными сводами.

Опыт я приобрёл,
Все тобою грехи перебороны.
Мы опять, как двуглавый орёл,
Смотрим в самые разные стороны.

Снова бегство в Египет —
С апокрифами неслабыми…
Но державу и скипетр
Сжимаем – хоть разными – лапами.

Никакая звукоизоляция
не может унять тишину!

Она просачивается,
доставляя мучительное наслаждение.

Ещё бы, тишина – это мощный стон,
с помощью которого вечность
излечивает самоё себя.

Весь улей вновь гудит от гула
и узел, и лоза, и луза!
И ты меня не обманула,
и я в тебе не обманулся.

Ушко тугое взял за ушко,
что и задумал спозаранку…
И счастья маленькая сушка
баранкой стала за баранкой.

Пошла и обогнула пробки,
и завершила полмаршрута.
А то, что долго были робки,
так нынче это даже круто.

Пух, сверкая, воздух чистит,
ёлки хвоей ловят пух.

Вечер близится душистый
тени сосчитать до двух…

И кто кому подарил вино
или хлеб – из массива небова?

Немного буднично было, но
Просто так ничего ведь не было…

От чего же сердце сжалось,
как наклон кнута ни крут?
Шелковистость и шершавость
мне ладонь – на пальцы – рвут!

Лезвие ножа стреножа,
вынимает боль из рук
жизни яблочная кожа —
обожаемый мой фрукт.

Бой с тенью шёл
по городу-Китаю
и – с длинной —
становился всё короче.
Я больше дни
до встречи не считаю,
а только лишь —
просроченные ночи.

И потому,
всё более спокоен,
воздушной, – путник, —
в сумерках рад – яме…
В краю краеугольных
колоколен
ввысь тишина
идёт очередями.

Сошёл Благодатный огонь
в Храме на Гробе Господнем
дать каждому прямо в ладонь
луч к очевидной свободе.

беспробудный оптический ужас
бесподобный по ритму обман

моя мама тоже Мария
я любил повторять и однажды
был разбужен
как в храме свеча
и нечаянным пламенем вскружен
и на фокус лучом наведён

потекла истомлённая сила
обоняние стало алмазным

и ни «орвы» ни «свемы» ни «тасмы»
мне конечно уже не хватило
и душа что была негативом
в свой черед проявилась до плазмы
и совпала с палитрами воска

светосила фаюмского лета
как тоскливо быть гностиком Боже
как чудесно быть сыном Марии

в первый раз я рожден человеком
чьей души светозарные крылья
изнутри диафрагму открыли

В растущих чистых сотах.

С этим не спят —
Просыпаются снова
И снова
Видят – Тебя —
Ту, что гладила
Волосы Слова.