Олег Асиновский - Стихи

Шугает из-под лип
типку свою тип, тип
со штрипкой на ступне,
штрипка не горит в огне,
шуга, шуга идет по реке,
у типки красивая попка,
отлого, отлого к реке
от попки спускается тропка.

Щепа бодрит, как Рейх,
обе, обе
дочери Рейха не по злобе
песню тянут
про Рейх
не по злобе,
а по доброте они
утром поют,
а ночью куют
золотые юбочки-мини.

Эшелон для переселенцев
увозя к себе младенцев,
паровозу пар разводит
и с ума младенку сводит,
пустое небо по уклону
оттекает на оборону,
и труд образует недокруг,
эллипс слышится, как стук,
и обменивается поклонами
младен с воронами,
и отруливает младен в сторону
от младенки к ворону.

Ютится дискоболка, дис —
коболка, кобылка, соколка не —
сильнейшая, иль она,
иль она не —
доютилась, а искупила, ис —
купила усидчивостью первый не —
достаток своего лона,
от буквы А до А,
исключительно, исключи —
тельно, ибо второй,
он с божьей искрой,
ежли клитор, клитор
торчит, как клювик.

Ясные пуговки, пуговки,
пики ли, носы ли
или нули, или нули,
пусть бы
тьмы и тьмы
напрягали свои умы,
лишь бы
мила была
брызга, брызга
с испуга
и внутри нее бес,
и серебро темнело, как лес
и вдалеке, вдалеке
пипуля в руке.

Абы падкий был он
до мужской любви
дотемнятник,
от него бы думами полн,
въяви, въяви
отник досветлятник,
взбрел на пригорок,
а через сорок
дней познал в разговоре
женский сок в помидоре.

Булка на мелком сдобная
изделии одна
залысная, залобная
болтается, болтается,
лгун ей не питается,
он вместо сосуна
рукоблудит с интересом,
ходит меньше больше лесом,
мама на шее его сидит,
огорошивает и худит,
и смотрит она Иисусом,
и плохо ей с русским вкусом.

Ввязал, рея над худой молвой
о себе, полоску, по —
злостку в чулок свой,
памятную потомучка, по —
злючка кое-как,
а за собой по —
тянул он, как слон
музыку на трон,
а слово на твердый знак,
а зерно на злак,
а яблоко на кулак,
а боярыню на сундук,
а сердечко на стук,
а лишь бы думать умом,
а не шумом,
а не чулком,
а отделаться языком,
а полоску не трог, не плак.

Группа селений, гм
погружается в сным,
зримые свои, хм
унижая черты,
пересаживаются на плоты
любовники, как кусты,
долго молчат, ам,
староста их из плам
выдувает в Иерушалам.

Донизу сверху ватагу
шалун на бумагу,
сидя на дыне
перерисовывает доныне.
Шипит и лузгает он
семечки на бидон,
бревно без повтора
вглубь укатив забора,
выправив из-под шали
косы свои и медали.

Едва измыслил небылицу,
олух досиня ослицу
у пентюха на льдине
накупал в стремнине,
темень-то кругом какая
вихри крутит, нарекая
демона ежихой
на моржихе тихой.

Жуткий насморк, чу, прошел, про —
шел, страх, впрочем, впро —
чем пробрал,
а зачем, а за —
чем он дьяволицу к Богу,
к желтому стогу,
на небо забрал,
а она ни гу-гу,
эх, эх, чихает на лугу, на лугу
она зеленая вся она от страха,
около Бога она белая клювомаха.

Заметней самоопыления
замарашка с неселения,
на горязонте скукотище,
увы, оттудова в жилище
к музыканту под замок
замарашка, как дымок
долятев до облаков,
пан лепесткуется в альков
и пад задиристые звуки
гармонние сдевает брюки.

Интервал, как интервент
иссера-голубой брезент
от иссеня-черных лент,
рано познанное горе
от хождения за море,
беспрерывную грозу
от Израиля внизу,
край бахромчатый куста
от рождения Христа,
обивание железом
от вставания с порезом,
покорение завода
от соловья и от удода,
обращение к приборам
от положения по норам,
назначение втираний
от позднений и зараний,
разведение коров
от съедения бобров,
выпиранье льдом баржи
от плавучести межи,
электроплуг, как микроскоп
освободит Господний гроб.

Кочерыжка в своем гробу, гро —
бу перевернулась, гром
не грянул в кружеве молодых
бурь и листьев,
по небу, по небу плывет звук, а не гнев,
а если цветет жмых,
то навалено, навалено красных дынь,
хвоя колкая меж дерев
краше грозы в жарынь,
узы брака меняют пол,
Иуда, Иуда строг, а не гол,
а перепрыгивает, перепрыгивает дол,
а сверху, сверху огненного куста
слово, слово «капуста»
умом поворачивает, как глагол.