Низами Гянджеви - Сокровищница тайн

Отмахнулись они рукавами, замелькали их ноги, —
Лишь один возле старца остался на пыльной дороге.

И сказал ему старец: «Один ты остался. Зачем?
Все другие ушли, — почему не сопутствуешь всем?»

«Будь жилищем тебе мое сердце! — мюрид отвечает. —
Прах от ног твоих, старче, пусть голову мне увенчает!

Не принес меня ветер, решил я остаться с тобой, —
Из-за первого ж ветра могу ли расстаться с тобой?»

Всякий, ждущий подарка, уйдет, как подарок получит, —
Принесенное ветром его же порыв улетучит.

Быстро пыль подымается, быстро садится опять.
Это свойственно пыли: места постоянно менять.

Укреплялась гора на основе своей постепенно, —
Потому долговечна, на месте едином бессменно.

Тот лишь предан распутству, кто с божьего сбился пути.
Может верности бремя один терпеливый нести.

Если ты не распутствуешь, бремя неси отреченья,
Бремя плотское сбрось, если ты не осел от рожденья.

Если ты не притворщик, слеза умиленья видна
У тебя на глазах, и смиренье твое — без пятна.

Благочестье в султанской одежде, расшитой богато,
Это — царь Соломон , мастеривший корзины когда-то.

Та свеча восковая, что золото сыплет во тьму, —
Это скрытый аскет, только сбросить бы роскошь ему [119] То есть под воском у свечи — шерстяной фитиль, подобно тому как у тайного аскета под одеждой — власяница. .

Благочестие ценно особенно в винном подвале.
Коль в развалине клад, то ценнее найдется едва ли.

Низами благочестье красою немалой блестит,
Но отшельника подвиг парчой златотканою скрыт.

Вот фальшивомонетчики, — чтобы продолжить обман,
Для новейшей подделки они смастерили чекан.

Знай: у них и живот и спина из латуни дешевой.
От нечистой руки береги свое каждое слово.

Пред тобою они — лицемеры — открыты как день.
За спиной у тебя они скрытны, как темная тень.

Будто прямы как свечи, а спутанней веток алоэ .
Хоть наружность проста, да запутано в них основное.

В милосердье откажут, насильно же волю дадут.
Недостатки считают и жалобам книгу ведут.

Научились любви, — про любовь им другие сказали.
Сколько злобы скопили — узлы на узлы навязали!

Горячи они, — всё же прохладней, чем печени их [120] То есть двуличные внешне горячи в дружбе, но в душе холодны. По восточному поверью, человек с «холодной печенью» не способен никого любить. .
Хоть живые, — мертвы и сердец холоднее своих.

Пробным камнем души не испытывай дружбу их ныне.
Ты как будто не пьян, — не скользи же ногою по глине.

Тайны им не вверяй: эти люди — что отгулы гор,
Бойся их клеветы, опасайся вступать в разговор.

Все они — болтуны, от тебя они ждут уваженья,
Все лишь выгод хотят, лишь свое укрепить положенье.

Ищем мира с двуличными, от нищеты присмирев, —
Но на эдакий мир да обрушит всевышний свой гнев!

Если в дружбу людей хоть немного корысти проникнет,
В тот же миг меж друзьями враждебное чувство возникнет.

Если с виду и дружба, но каждый твердит про свое, —
Это ложная дружба, враждебность — основа ее.

Почему ты, о сахар, считаешься другом отравы?
Кто друзья твои, грех? Добродетель и добрые нравы.

Друг для близкого друга — как нежный целебный бальзам.
Если ж это не так, перестань с ним беседовать сам.

Правда, с кошкой бывает, — но это зверей недостаток! —
Что она от любви поедает своих же котяток.

Если друг ты неложный, так накрепко тайну храни.
А предатели тайны — судьбы переменней они.

Все добиться хотят над тобой своего превосходства,
У тебя потихоньку похитить чекан производства.

Коль извне поглядеть, — будто дружбу с тобою ведут,
А как будешь в беде, сами с просьбой к тебе подойдут.

Если дружбу ты сам замечаешь в другом человеке
И отвергнешь ее — ты врага наживешь, и навеки.

Разве могут глаза в этом множестве друга найти?
Угадает лишь сердце, кто верность умеет блюсти.