Андрей Валентинов - Ловля ветра

Твердыня херсонесской цитадели
Нас не забудет, друг мой Марциал.
Недаром наши годы пролетели —

Здесь твой сарказм, как молния блистал,
Звенели среди звезд мои сонеты…
Увы, мой друг, пора на пьедестал.

Наш час уходит, коль не лгут приметы,
И скоро расставаться навсегда
Нам с Херсонесом. Лишь в истоки Леты

Падет Полынь — печальная звезда.
Семь раз менялись звезды над Собором,
Тускнела ночь, как старая слюда,

И Колесо времен пред нашим взором
Неспешно вдаль катилось мимо нас,
Сминая годы медленным напором…

О Марциал! Печален мой рассказ!

О временах далеких, прикровенных
Пусть будет темен звук моих терцин
И не ласкает слух непосвященных.

Пусть ведаю о том не я один,
Но мало нас, и не откроют тайны
Свидетели ушедших вдаль годин.

Как встречи здесь прекрасны и случайны!
В тот час, когда столкнула нас судьба,
Собрался здесь народ необычайный…

О многом помнит старая трава:
Шуршанье змей, блеск их холодной кожи,
И под Луной нелепые слова,

И комья наспех сброшенной одежи,
И шорох сплетен жаждущей толпы,
Которая, видать, хотела то же…

Простим врагам! Завистливы, глупы,
Они смешили нас своей интригой,
И сладок час любви был и борьбы.

……………………………
……………………………
……………………………

Что ложь, что правда — нынче не решить,
Но мы не зря проникли в эти стены,
И рады были так и дальше жить.

Но кончен век. Настали перемены.

Была эпоха наша золотой.
Прошли года и серебром, и бронзой,
И век настал Железный — век пустой.

О старый мир, веселый и курьезный!
Тебя смела Железная Пята,
И не вернешь года мольбою слезной,

Как не вернется к деве чистота.
Все изменилась в этих старых стенах.
Мы те же, но вокруг нас пустота

И скорбь о неизбежных переменах.
Не буду проклинать Железный мир —
Уйдет и он, и кровь застынет в венах

Всех тех, кто нынче пышный правит пир.
Но в этот час, час нашего ухода,
Мы не забудем старый наш кумир,

Наш серый дом под чашей небосвода,
Чреду базилик, башен и колонн.
О Херсонес! Сын древнего народа,

Ты разорвал бесстрашно цепь времен
И нас пригрел у этих скал безводных,
Что помнят пурпур харьковских знамен

И кирок блеск героев благородных.
Остались тени, и Луны оскал,
Жара и гарь среди камней бесплодных.

Мы стали мифом, друг мой Марциал.
Пусть так. Но время нас запечатлело
И било в херсонесский наш кимвал.

В него последний раз ударим смело.
Твори, мой друг! Твори не для толпы —
Нам до двуногих тварей нету дела.

Угрюмы, похотливы и глупы,
Они мертвей, чем тени дней далеких,
Мертвей, чем херсонесские столпы.

Пиши для нас — последних, одиноких,
Сплотившихся у этих старых скал,
Таких любимых и таких жестоких.

Твори и здравствуй, славный Марциал!

Я на скале меж солнцем и водой.
Здесь никого, и я забыл о ссоре.
Вдаль облака идут сплошной грядой,
И гулко в камни бьет чужое море.

Развалины остались вдалеке.
Что там искать? Давно покинут улей.
Исчезло все. Лишь камни на песке
Навеки в дымке солнечной уснули.

Все те, которым надоел свой дом,
Чужими ставшие в краю родном,
Пытаются забыться на чужбине.

И, отправляясь в дальние края,
Надеялся найти покой и я,
Да только нет покоя мне отныне.

Навеки в дымке солнечной уснули
Забытые в столетьях города.
Их голос утонул в прибойном гуле,
Их прошлое забыто навсегда.

Персеполь, Илион, Эфес, Микены
Сквозь вечность путь свой до конца прошли.
Лишь кое-где фундаменты и стены,
Как призраки, встают из-под земли.

И мы у этих древних берегов,
Найдя осколки мраморных богов,
На них глядим с волнением и страхом.

А будут ли другие вспоминать
И мелкие осколки собирать,
Когда и мы пойдем навеки прахом?