Андрей Валентинов - Ловля ветра

Нам не уйти — груз прошлого тяжел.
Он давит ежедневно, ежечасно.
И прятаться от прошлого напрасно,
Зло старое страшнее новых зол.

Нам в души впились корни давних бед.
Как опухоль, они страданья прочат.
Не в силах победить глубокой ночи
Ни светлый день, ни радостный рассвет.

А светлые страницы, где они?
Забыты эти радостные дни,
Лишь иногда во сне мелькнут виденья.

Убитый лебедь падает с небес
Вниз, где во тьме чернеет мертвый лес,
И злая Ночь спешит в свои владенья.

Я вновь на старый парусник ступил,
Оставив позади цветущий берег,
Свои мечты и тех, кого любил,
Кто ждал меня и мне все годы верил.

Но стар корабль, дырявы паруса,
Ворчат матросы — годы за плечами.
Их не манят цейлонские леса
И грохот льдин полярными ночами.

Эй, старый шкипер! Якорь поднимай!
Пусть наш поход ведет нас прямо в рай,
Иль, может, ад свои разверзнет своды.

На берегу прекрасно, может быть,
Но нам средь этой красоты не жить —
Тем, кто навек отравлены свободой.

Друзей, тех немногих, кто дороги мне,
Земля приютила в своей глубине.
Ушли, унося с собой дружбы секрет.
Их памятью тихой горит лунный свет.
А те, кто остались, пройдут просто так,
И мне не понять, кто тут друг, кто тут враг.

Мы не делили денег и квартир —
Нам ни к чему была такая малость.
Был переделен нами Божий мир.
Взяла ты Небо, мне Земля досталась.

Был выбор прост и выводы просты,
Что только может проще быть, не знаю:
Ты ценишь блеск небесной чистоты,
А мне дороже пыль, но пыль земная.

Что будет После — в том сомнений нет:
Тебе архангел выпишет билет,
А мне готов плацкарт до преисподней.

В свеченье райском мне не стать лучом,
Но я не буду каяться ни в чем,
Как я ни в чем не каюсь и сегодня.

Наступит день, и я прощу врагов,
Хоть, признаюсь, им ждать придется много.
Когда-нибудь я стану чтить богов
Или поверю в истинного Бога.

А, может быть, пусть нравом не таков,
Покаюсь я у страшного порога,
Но все равно, меня осудят строго
За грех Гордыни — худший из грехов.

Напрасно Бог нам заповедь вещал.
Мне Данте плащ из камня завещал —
Мы в этом явно с Флорентийцем схожи.

Я жалости у женщин не просил.
Я шел вперед, пока хватало сил,
И не менял своей холодной кожи.

Ты меня не любишь, Дженни…
Это понял я случайно
В день, когда ты примеряла
Белый свадебный венец.
Все прервалось, не начавшись,
Замолчало, не играя —
Ты меня не любишь, Дженни,
И всему теперь конец.

Ты меня не любишь, Дженни…
Ты глядела на другого,
На того, кто даже взгляда
Твоего ловить не стал.
Кто же это мог подумать?
Я случайно обернулся…
Ты меня не любишь, Дженни,
И не рад я, что узнал.

Ты меня не любишь, Дженни…
Подружились наши мамы,
И отцы уже считают
Наш совместный урожай.
Только что теперь подсчеты?
Ничего уже не будет —
Ты меня не любишь, Дженни,
Хоть считай, хоть не считай…

Ты меня не любишь Дженни…
Мне вчера ты говорила,
Как мы дом обставим вместе,
Как мы славно будем жить.
Только это все неправда —
Ты меня не любишь, Дженни!
Ты меня совсем не любишь.
Что о счастье говорить?

Ты меня не любишь, Дженни…
Это понял я случайно.
Вот орган играет в церкви
И горит в окошках свет.
Что же делать мне, родная?
Ведь меня же ты не любишь!
Ты меня не любишь, Дженни,
И страшнее правды нет.

Ударило в сердце чужое копье,
И жадно упало с небес воронье.
Как странно, ведь я еще жив…

Могильщики трупы уносят с полей,
Стоит караул у могилы моей.
Как странно, ведь я еще жив…

Ковыль шелестит много весен подряд,
Над ним, не мигая, созвездья горят.
Как странно, ведь я еще жив…

Столетья идут надо мной не спеша.
Как тяжко, когда истлевает душа…
О Боже! Ведь я еще жив!