Вадим Алексеев - Хорхе Луис Борхес. Алгорифма

Ты без меня брести будешь устало

И да пожрёт в пути тебя пророк-лев -

Рука его тебя уже достала!"

Здесь есть тайносказание. Некрозу

Предать меня и прежде чем во аде

Труп потопить, увидеть дали розу

Ликторы бога мне за к "Илиаде"

Любовь и к "Одиссее". Роза эта -

И мрак теперь и царство для поэта.

Мужчине розу женщина дала,

А не наоборот, как цветок зла.

Отважились на ложь последней встречи,

И что рука искала, то нашла.

О новой лжи не может быть и речи.

Стать одиноким – ты мне не перечи! -

Я должен, чтобы соль в меня вошла,

Как в рыбу, но есть к соли предобречь и

Любовь была, да только вся прошла.

Я больше не прошу, чтоб ты пришла.

Претит мне самый вкус небезупречи.

"Вновь лгать вдвоём? Да ты с ума сошла!"

Способен кто к такой самоотречи?

Надежда вся – на Старого Козла.

Сон: в пустынной местности Ирана

Башня без дверей стоит, без окон,

Вход подземный вверх ведёт, что рано

Или поздно замечаешь. Кокон

Каменный таков, что нет тарана

На него – мощна стена! Восток, он

Мудр, и башне не нужна охрана.

Только ставит на смертельный кто кон

Жизнь свою, ища вход в башню эту

Под землёй, что отдана поэту,

На меня похожему? Он пишет

О другом поэте, тоже в башне,

Тот – о третьем, энный же – об аж не

Весть каком по счёту. Бог их слышит.

Циклопия Брокгауза обширна.

А буквы пропечатаны как жирно!

Ряды многих томов и том отдельный

Для атласов, чтоб время не транжирно,

Двойник мой, тратил ты, как мот бездельный.

Нечего делать? Скука? Совет дельный:

Брокгауза открой. Не дебоширно

Напейся, алкоголик беспредельный!

Автобус зарулил уже в пакгауз

И на сиденья грузится Брокгауз.

"Закон распределенья вероятий

И плотность их открыл Ганс Фридрих Гаусс", -

Читаю не без еров текст и ятей.

Есть время уклоняться от объятий…

Вся набожность Германии. Все нео-

Платоники с агностиками. Первый

Адам и Адам Бременский. Опер вый

Птенцов и флора острова Борнео.

И тигр, и ад. Столбцы чёрного текста

Без опечаток с карт голубизною.

Да. Время – лабиринт, что глубиною

До тысяч эдак лет нисходит тех ста.

Смесь знаний, превышающая всё то,

Что знает человек отдельно взятый.

Ну-ка посмотрим, что про то да сё-то

Поведал ум немецкий непредвзятый!

Бодрствований ночных и сумма бдений,

Это глаза, своё что отслужили,

И руки, что том снятый отложили.

Привычки живы и без соблюдений…

Сомнительная тьма слепого это

Да стены, что становятся длиннее

И вдаль уходят… Слепоты темнее

Какая тьма? Свети в ней, ум поэта!

Но есть также и новые привычки

К привычке старой – дому. Притяженье

Вещей, чьё на местах их положенье

Подобно слову, взятому в кавычки.

Любовь вещей таинственна: не знают

О нас они, да и о себе тоже.

Ну что ж, Борхес, с печалью подытожи:

И книги о тебе не вспоминают…

О дни, преподнесённые в дар скуке,

И годы, посвящённые безделью!

И не живую воду я в скудель лью,

А разливаю мёртвую в докуке.

Зарёкся биографию поэта,

Созвездья над которым из другого

Календаря астрального, нагого

Я вспоминать. Снят Агнец с силуэта.

Ады и звёзды дали ему тело,

Которое не оставляет сына.

Коль выстоишь, то судные весы на.

Над Шивой поглумятся оголтело…

И слепота, а мрак – это застенок,

И старость, утро смерти. Пресловутость

Зовущаяся славой. Назовут ость

Стернёй: не золотист уже оттенок…

Новую Тантру ткать – десятисложник

Разматывать. Кружится мотовило…

В руку твою войдёт само то вило,

Если ты – Шива, а не мужеложник.

Любовь к эенциклопедиям и картам,

Тонка чья каллиграфия: слоновой

Цвет кости с бирюзой… Книгою новой

Свод атласов пахнул – сгинул Икар там…

Недуг есть – по латыни ностальгия.

Виденья Эдинбурга и Женевы…

Медаль, что шоколадна, из фольги я

Не нацеплю. Святого града вне вы.

Имён и дат забвенье. Культ Востока,

Который многолик и чьи народы

Не все культ этот чтут в роды и роды.

К основе поперечна нить утока…

Это закат мерцающей надежды.

Это этимологии обуза…

Свежи лобзанья мякоть как арбуза

И ярки разноцветные одежды.

Железо и силлабика саксонца,

Луна, что нас всё время удивляет,

И этот Буэнос-Айрес, ослепляет

Во снах который, снова полный солнца.