Дмитрий Мережковский - Стихотворения 1883-1887

Душе говорит

О дальнем, о чудном Востоке.

Это мир таинственной мечты,

Неги, ласк, любви и красоты.

Взгляни на канал,

Где флот задремал:

Туда, как залетная стая,

Свой груз корабли

От края земли

Несут для тебя, дорогая.

Дома и залив

Вечерний отлив

Одел гиацинтами пышно,

И теплой волной,

Как дождь золотой,

Лучи он роняет неслышно.

Это мир таинственной мечты,

Неги, ласк, любви и красоты.

1885

Меня ты, мой друг, пожалела;

Но верить ли ласке твоей?

От этой случайной улыбки

На сердце — еще холодней:

Бездомный, голодный бродяга

Избитый мотив пред тобой

Играет на ветхой шарманке

Дрожащей, неверной рукой;

И жалко его, и досадно,

И песня знакома давно;

Чтоб прочь уходил он, монету

Ему ты бросаешь в окно.

1885

…Потух мой гнев, безумный, детский гнев:

Все время я себя обманывал напрасно:

Я вновь у ног твоих, — и радостный напев

Из груди просится так пламенно и страстно.

Наперекор всему, в проклятии моем

Тебе, всесильная, одна любовь звучала,

И даже в злобный миг при имени твоем

Мятежная душа от счастья трепетала.

И вот — я снова твой… Зачем таить любовь?

Как будто не о том я день и ночь мечтаю,

Когда и где, и как тебя я повстречаю,

Как будто не тебе отдам я жизнь и кровь;

Как будто в серой мгле под бременем страданья

Влачу я темный век не для тебя одной;

Когда гляжу я вдаль с улыбкой упованья,

Как будто не тебя я вижу пред собой…

Ты — вдохновение, ты — творческая сила,

Ты — все: полна тобой полуночная тишь,

В благоуханье роз со мной ты говоришь,

И сумрак дней моих ты светом напоила…

1885

Порой чета голубок над полями

Меж черных туч мелькнет перед грозою,

Во мгле сияя белыми крылами;

Так в царстве вечной тьмы передо мною

Сверкнули две обнявшиеся тени,

Озарены печальной красотою.

И в их чертах был прежний след мучений,

И в их очах был прежний страх разлуки,

И в грации медлительных движений,

В том, как они друг другу жали руки,

Лицом к лицу поникнув с грустью нежной,

Былой любви высказывались муки.

И волновалась грудь моя мятежно,

И я спросил их, тронутый участьем,

О чем они тоскуют безнадежно,

И был ответ: «С жестоким самовластьем

Любовь, одна любовь нас погубила,

Не дав упиться мимолетным счастьем;

Но смерть — ничто, ничто для нас — могила,

И нам не жаль потерянного рая,

И муки в рай любовь преобразила.

Завидуют нам ангелы, взирая

С лазури в темный ад на наши слезы,

И плачут втайне, без любви скучая.

О, пусть Творец нам шлет свои угрозы,

Все эти муки — слаще поцелуя,

Все угли ада искрятся, как розы!»

«Ho где и как, — страдальцам говорю я, —

Впервый меж вами пламень страстной жажды

Преграды сверг, на цепи негодуя?»

И был ответ: «Читали мы однажды

Наедине о страсти Ланчелотта, [2] Ланчелотт (Ланселот) Озерный — герой романа Кретьена де Труа «Ланселот или Рыцарь Телеги» — один из рыцарей Круглого Стола, влюбленный в королеву Геньевру, жену короля Артура.

Но о своей лишь страсти думал каждый.

Я помню книгу, бархат переплета,

Я даже помню, как в заре румяной

Заглавных букв мерцала позолота.

Открыты были окна, и туманный,

Нагретый воздух в комнату струился;

Ронял цветы жасмин благоуханный.

И мы прочли, как Ланчелотт склонился

И, поцелуем скрыв улыбку милой,

Уста к устам, в руках ее забылся.

Увы! нас это место погубило,

И в этот день мы больше не читали,

Но сколько счастья солнце озарило!..»

И тень умолкла, полная печали.

1885

На что мне чудеса волшебной красоты,

На что мне глетчеров безмолвная громада

И в радужной пыли над пеной водопада

Из тонких проволок сплетенные мосты,

Туннели грозные, где в сумраке вагона

Лазурной молнией врывается простор

Сверкающих озер, —

Обломков бирюзы, упавшей с небосклона

В кольцо жемчужно-белых гор?

На что мне цветники в задумчивых аллеях,

На что мне полутьма таинственных дубров,

И краски панорам блестящих городов,

И тысячи картин в старинных галереях,

На что мне океан и башня маяка,

Как уголь черная, на пурпуре заката,

И свежий запах волн, и песня рыбака,

И вьющийся дымок далекого фрегата?

На что мне вся земля и свет, и жизнь? На что