Алла Иоффе - Картинки. Рисование словом

В печке огонь горит,
дождь за окном шумит…
Ливень стоит стеной,
дарит огонь покой.
Ливень сильней, чем душ,
словно играет туш.
Глухо ворчит огонь,
печка — рукой не тронь…
С неба течет вода.
Может потоп? Беда…
В доме же печь, тепло,
сухо, легко, светло.
Выдержит старый дом,
выстоит под судом
льющей с небес воды?
Или мне ждать беды?

И снова грибы мне снятся во сне,
и вновь на подходе холодная осень,
и солнце за тучами прячется вдруг,
едва освещая полосочку-просинь.
Замерзшие пальцы играют ноктюрн,
осенний ноктюрн беловатого солнца,
и капель холодных осенний аккорд
меня пробирает до самого донца.
Скрипичные струны холодных ветров
звенят, словно плохо настроен оркестр.
Дожди не несут ярких солнечных снов,
а лишь пополняют кошмаров реестр.
И кажется будто с осенней листвой
ты всё потеряешь: покой и надежду…
И жизнь представляется глупой игрой,
а осень меняет на людях одежду.

Как уставшая дама, умывается осень,
свой вечерний смывая золотой макияж,
и пурпурный наряд прямо под ноги сбросив,
обретает под ветром в наготе свой кураж.
Бьются ветки, как руки, под косыми дождями,
под ветрами теряя перстни с пальцев-сучков,
и в ознобе, как шаль, снег зимы призывают,
чтоб застыть до весны пустотою зрачков.

Так хочется кофе, ванили, корицы!
Наверно, зима уже в окна стучится.
Придёт с белым снегом без цвета и вкуса,
с деревьев снимая серёжки и бусы.
Холодных брильянтов прозрачные льдинки
украсят снегов оренбуржских косынки.
Зеркальные лужи, их снежные рамки,
коньки или лыжи, шары и подарки.
Сосулек хрусталь, как стена, пеленою…
Понюхай! Они уже пахнут весною.
Как только стекут голубыми слезами,
весна подберётся проталин шагами
и встанет в зелёном своём одеяньи,
всех нас заставляя застыть в ожиданьи
тепла и цветов, ярких солнечных бликов,
приветствуя лета приход птичьим криком.

Дождь… Грустный дождь бежит по городу с утра.
Что ж… поздней осенью, наверное пора.
Осень… И озноб деревья голые трясёт.
Очень мокрый лист по городу несёт.
Снова ветром дыбится озябшая Нева,
и готовы к подтопленью острова.
Под землёю люди греются в метро.
Вот уж снова, как ни глянешь, так темно.
Свет уходит, тонет в тучах и дождях.
Цвет исчезнет, звук укроется в садах.
Снег запрячет лужи, воду и траву.
Бег ускорим не во сне, а наяву.

Шторм прошёл. Волны были в ударе,
разгоняя до моря залив.
Шторм шумел, как на диком базаре,
а теперь утомился: притих.
Волны присмирели, заурчали,
кошкой ласковой легли к ногам,
не бегут уже в былые дали
поклоняться идолам-богам.
Небо над заливом посветлело,
свет пробил сплошные облака,
и вода, что в воздухе висела,
потеряла ветер-вожака.
Всё затихло, ночь пришла покоем,
В светло-сером небе тишина.
И не спорят больше ветер с морем,
и совсем чуть-чуть видна луна.

Ветер воду нагоняет,
душу теребя,
шарфы, шапки с нас сдувает,
видно, для себя.
Холодно ветру, холодно…
С каждым часом поднимает
уровень Невы,
он водой повелевает,
реки с ним на «Вы».
Муторно ветру, муторно…
Скоро выплеснет Фонтанку
прямо под коней,
да и Мойка, и каналы
всё полней, полней.
Скверно ветру, скверно.
Всё пройдёт, бедняга ветер
дальше полетит.
Заковав в оковы, воду
лёд вернёт в гранит.
Верно, ветер? Ветрено…

На исходе ноябрь. В ожидании снега
тёмный замерший город промок под дождём.
И воткнув свои шпили в промозглое небо,
на себя он глядит в лужах, стянутых льдом.
Хмарь предзимнего неба в серой дымке тумана,
очень скользкий от мороси чёрный асфальт,
воздух полный тревоги, тоски и обмана
и холодный, как нож, как дамасская сталь.
День почти что исчез в темноте зимней ночи,
растворившись во снах и виденьях людей.
С каждым днём сны длинней, ну, а явь всё короче,
словно здесь колдовал ночи злой чародей.

Нынче снег посыпает дорожки,
растекаясь по лужам к утру.
И гаишник в стеклянной сторожке,
весь продрог на противном ветру.
Пробегают, дрожа, пешеходы,
в сером небе таится заря,
на асфальте заплатки из снега
тают в свете её фонаря.
Неуютно, темно и тоскливо.
Превращается в лужу сугроб.
Сладким яблоком (белым наливом)
пахнет воздух непонятых снов.
На ветвях овдовевших деревьев
не осталось уже ни листка,
бродят только гнетущие тени,
света мало, и тень коротка.
Впереди ещё время глинтвейна,
ярких свечек живого огня.
Сердце жаждет уюта, прощенья
и морозного зимнего дня.