Алла Иоффе - Картинки. Рисование словом

Руки к небесам в безмолвной молитве
воздевают деревья, чуть скрипя,
словно гаммы играют на альте.
Приглушая даже шаркающий звук шагов
вытертым до черных дыр
белым покрывалом на асфальте,
Невозможная тишина зимы, съедая свет
и звук, вступает в свои права.
Черно-белой мозаикой смальты,
лед и снег замораживают всякие чувства,
вгоняя в гипнотический сон,
засыпая глаза снежным тальком.

Седая старуха зима…
И космы седые в лицо…
Метель меня сводит с ума.
Сдувает мое пальтецо.
Меж белых сугробов машин
Спешу поскорее домой.
Следы от проехавших шин.
Сосулек узор кружевной.
Как вылезший старый ватин
На ветки налип белый снег.
Все вижу сквозь тонкий сатин,
Метелью залепленных век.

Словно вышитый ярким бисером
Снег под солнцем периной лежит
И сугробов подушками взбитыми
Нас волшебными снами манит.
Там приснятся нам ландыши белые
И березовых почек тепло,
И апреля тепло скороспелое,
Когда с крыш, наконец, потекло.
Будут сниться сирени пушистые.
Белой ночью наполнится сон.
А жасмина снежинки небыстрые
О метелях напомнят потом.
Будет август манить звездопадами,
Теплым ветром, грибами, дождем.
В осень теплую и листопадную
С новым сном мы с тобой попадем.
Будем нежиться в мягкой постели
Под журчанье реки подо льдом.
Вспомним зиму, снега и метели…
Что ж… Пожалуй, мы дальше пойдем.

Средь зеленого жаркого марева,
будто летнего зренья обман,
вижу белые вьюги из ландышей
и сиреневых ливней туман.
Пахнет воздух цветов парфюмерией,
соловьиною песней звенит,
и полночное солнце бессонное
до полудня стремится в зенит.
Ночи нет — только долгие сумерки,
и немного спадает жара.
Солнце с месяцем в небе встречаются,
поболтать ни о чем до утра,
чтоб на утро расстаться подругами.
К новой встрече зажгут фонари.
Месяц спит, ну, а солнце бессонное
вновь горит от зари до зари.

Ясной белой ночи сигаретный дым
затянул лишь недавно горевшее небо.
Воздух, будто сгустился, стал словно седым.
Пахнет коркой чуть-чуть подгоревшего хлеба.
Жаркий день отступил лишь на пару шагов.
Ночь пришедшая дарит немного прохлады.
Краски лишь потускнели на пару тонов.
Птицы громко поют, словно жаждут награды.
Я своей сигаретой добавлю дымка,
будто вклад свой внесу в эти белые ночи.
Нету сна. Голова лишь кружится слегка.
С этой ночью душа расставаться не хочет.

Чуть блестят купола через морось дождя.
Город прячет глаза за вуалью тумана.
Дождь-художник, лишь чуть силуэт обведя,
подчеркнул красоту его стройного стана.
Водяной паутинкой сверкает листва,
Словно патины нежной серебряной пленкой.
Свет рассеян, как дым сигареты, слегка,
будто город накрыли прозрачной клеенкой.
И безумную нежность рождает душа,
и совсем не мешает намокшая челка.
Песня города в ритме дождя хороша,
и дробятся дома в луж зеркальных осколках.

Небо сыплется мелким бисером,
как стеклярусом со стола…
Перемешаны, словно миксером,
Накопившиеся дела.
Падает листва,
Копятся дела,
Дни бредут едва,
Осень залила…
Силы осенью осыпаются,
как с деревьев пожухлый лист.
И глаза едва открываются…
Звуки все, словно ветра свист.
Падает листва,
Копятся дела,
Дни бредут едва,
Осень залила…
Где-то прячется за туманами
Золотого листа метель.
И с утра уже, словно пьяную,
Ждет неубранная постель.
Падает листва,
Копятся дела,
Дни бредут едва,
Осень залила…
Подарите мне солнце осени,
золотисто-багряный всплеск,
небо, чтоб в облаках, но с просинью,
чтоб в глазах отражался блеск.
Падает листва,
Копятся дела,
Дни бредут едва,
Осень залила…
Небо сыплется мелким бисером,
как стеклярусом со стола…
Перемешаны, словно миксером,
Накопившиеся дела.

Золото куполов,
золото ярких крон…
Ярких лучей улов,
струек дождя наклон.
Струйки дождя снуют
линзами по стеклу,
ритм барабанный бьют,
будят нас поутру.
Графика будних дней,
живописью ковер…
Солнце грибных дождей,
листьев цветной узор.