Алла Иоффе - Картинки. Рисование словом

Треснул лёд, и белёсые глыбы
то ли тонут, то ль дальше плывут.
Выплывают, как крупные рыбы,
образуя блестящий редут.
Чешуёю на утреннем солнце
под мостами Фонтанка блестит,
отражая, как будто в оконцах,
и решётки, и серый гранит.
Тень решёток висит кружевами,
под ногами прохожих лежит,
ветер в водах играет лучами
по утрам, когда солнце не спит.

По высокой воде на просторы Невы
анфиладой из арок на Зимней канавке
выплываем в пространство петербургской весны…
Или лета? Неважно. Во время их схватки.
Затаивши дыханье, глядим сквозь туман,
видим в водах Невы куполов отраженье,
а потом в рукава, и плывём к островам,
там лишь парки и дачи по ходу по движенья.
Белой ночи предвестье. Темнее слегка
на обратном пути, но в вечерней подсветке
только ярче Нева и её берега,
по воде разбросали отсветов монетки.
По высокой воде, по просторам Невы,
мимо Летнего сада, как в клетке решётки,
по Фонтанке к причалу, минуя мосты,
силуэты которых так ярки и чётки.

С утра поплакав над своим стареньем,
он улыбнулся сдержанно друзьям
и принимает нынче поздравленья,
а гости веселятся тут и там.
Его природе южные гулянья
не очень-то понятны: он суров,
но танцам в такт слегка качнулись зданья,
и выслушал он много добрых слов.
А вечером китайские салюты
раскрасят светлый белой ночи дым,
и станут улицы с проспектами приютом
его гостям душою молодым.
Пусть веселятся! Все его сомненья
для них лишь дымка, белой ночи свет.
Но у гостей есть собственные мненья…
Лишь в красоте его сомнений нет.

Осколками стихов засыпанный асфальт,
и воздух, пахнущий обрывками мелодий…
Таков мой Петербург. Он твёрд, как сталь,
хоть рек своих глаза гранитами подводит.
Белой ночи закатно-рассветная тень,
лишь слегка разделившая дни плёнкой ночи,
фейерверком засыпала в город сирень.
Звёзд упавшие ландыши что-то пророчат.
Взмыли птицами ввысь разводные мосты,
на рыбалку собрались крикливые чайки,
даже тучи при виде такой красоты,
образуют над городом серые стайки.
Осколками стихов искрится рек вода,
подсвечена она зеркальным отраженьем,
в них золотом своим играют купола,
и чуть звенят каким-то птичьим пеньем.

Быть завтра ветру: над Невою
горит малиновый закат.
Слегка ущербною луною
украшен праздничный парад.
Нева сегодня неспокойна:
рябит серебряной волной,
а с ней волнуюсь я невольно
и мерзну телом и душой.
Вот в небо рвутся кони Клодта,
львы греются игрою в мяч,
лишь только сфинксы знают что-то,
и шепчут небу: «Ты не плачь!»
Закрыты купола лесами,
не отразиться солнцу в них.
Без куполов должны мы сами
гореть огнём, чтоб ветер стих.
Быть завтра ветру над заливом,
быть может, даже будет шторм.
И штормовым звучит мотивом
гранит и мрамор разных форм.

Как акварель по влажному листу
Палитры всей оттенки, переливы.
В движеньи, изменяет красоту.
До умопомрачения красиво!
Меж серых облаков белеют перья,
Луч солнца золотит фарфор небес,
Любого, отвращая от неверья,
Кто видел розовый узор вечерних месс.

Листва, от жары потускневшая,
Небо, весь месяц синевшее,
Устали от солнечных пут.
И люди, давно загоревшие,
От солнца осоловевшие.
Дождя с нетерпеньем ждут.
Солнце светит уставшее.
Травы, сухими ставшие,
Словно шепнуть хотят:
«Что ж ты, прогноз запоздавший,
Дождик нам обещавший,
Не мог не соврать опять?»
Вдруг тучи, вмиг посеревшие,
От ветра совсем одуревшие,
Собравшись в дальний путь,
На кроны, потускневшие,
Не надолго присевшие
Как будто отдохнуть.
В секунды потоки, шумящие,
И капли, по крышам стучащие,
Прибили траву и кусты.
Сады, с облегченьем вздохнувшие,
Словно уже отдохнувшие,
А тучи светлы и пусты.

В тумане призрачного дня
Весны начала
Я вспоминаю все, что жизнь
Мне обещала:
Все, что сбылось и не сбылось,
Что было шуткой,
А что в душе оставит след
Лишь прибауткой.
Туман снаружи и внутри,
Ни зги не видно.
А это, что ни говори,
Вдвойне обидно.
И лишь надеждою живу,
Что тонкий лучик,
Чтоб мне дорогу указать,
Пробьет все тучи.
И сквозь тумана молоко
И призрак ночи
Развеет эту пелену,
Что застит очи.