Алла Иоффе - Картинки. Рисование словом

Колдовство
Разожженный костер, жар и искры кругом,
ожидание полного счастья.
Песня вторит луне, танец — звездный поток,
В ясном небе ни тени ненастья.
На огромном костре что-то варит шаман,
мы кружимся, как тени шальные,
чтобы с наших голов ни один волосок
не упал бы без пользы отныне.
Круг растет, словно сдобный пирог на дрожжах,
песня к небу ручьями струится.
Наш шаман зелья варит, от транса дрожа,
Может нам его зелье сгодиться.

Сердце? Да нет, не болит,
Лишь щемит понемногу…
Вдруг иногда замолчит,
видимо, внемлет Б-гу.
Часто душа дрожит,
бьётся, как птица в клетке,
вырваться норовит,
петь соловьём на ветке.
Сильно болит душа:
выхода ищет, видно.
Вырвется навсегда,
будет вдвойне обидно.
Жду я, едва дыша:
может, её услышу?
Стонет моя душа…
Крылья стучат о крышу.
Страшно ей взаперти,
тесно, темно и плохо…
Шепчет мне «Отпусти!
Мне здесь так одиноко…
Сердце останови:
хватит ему уж биться».
«Хватит», — кричу: «Прости!»
Мне это только снится…

Безмятежному лету приходит конец.
Солнце ниже и ниже в привычное время.
И всё чаще залив заливает свинец,
и от ветра звенит и качается стремя.
В небе птицы сбиваются в росчерки-стаи:
им пора отправляться за солнцем в полёт.
Жёлтый лист в нежном танце на землю слетает,
Мы седлаем коней, отправляясь в поход.
Вслед за солнцем мы скачем, теряя подковы,
перелётные птицы нам чертят маршрут.
Кони рвутся в Пегасы, взрывая основы,
поднимаясь на крыльях, вырываясь из пут.
Безгранично пространство осеннего неба,
наш полёт бесконечен и свободен, как сон.
Нам не надо ни песен, ни зрелищ, ни хлеба,
лишь полёт, только ветра безумного звон.
Это счастье, как небо, глубоко и бездонно,
только в нём наша жизнь неразрывна с конём,
радость жизни тепла, широка и бессонна…
Мы вернёмся, как птицы… коль дорогу найдём…

Безумным аллюром…
А пропасть уж рядом.
Безумным аллюром…
И пот водопадом.
Несёт меня лошадь
по горам и скалам,
несёт мою лошадь
аллюром усталым.
А пропасть всё ближе,
и сбиты подковы,
А пропасть всё ближе…
Узды и основы
не чувствует вроде,
летит, словно птица,
совсем не к свободе,
к провалу стремится.
Быть может, лошадка —
крылатый Пегас?
Лишь эта отгадка
спасти может нас.

Цветные пятна позабытых снов
лишь на изнанке чуть прикрытых век
напоминают отсветы костров,
неугасимых словно бы вовек.
Они о чём-то важном говорят,
таят в себе огонь былых надежд,
воспоминания в них как будто спят
и прячут где-то недоступный свет.
Но я их не сумею разгадать,
пока воспоминанья не верну,
а так хотелось бы их суть узнать,
но их опять забуду я к утру.
Не помню я, что снится мне в ночи,
а в ярких пятнах снов не разглядеть.
Ну, вот уж вспомнила я сон… почти…
Столь ясно, что уже готова петь.
Но всё пропало, нет былых картин,
сны спрятались за веками, в мозгу,
их часть уже засыпал нафталин,
и ничего я вспомнить не могу.
Цветные пятна позабытых снов…
Я их посланья снова не пойму.
Призвать на помощь, разве, колдунов?
Хотя, наверно, это ни к чему.

Они играли в эту игру,
можно сказать, всегда.
Она жила в соседнем пруду,
он там гулял иногда.
И, если мимо он проходил,
не глядя в её глаза,
она оставалась совсем без сил,
почти тонула одна.
Она кричала ему: «Ау!»,
а он отзывался: «Да?»
Она, нырнув головой к хвосту,
пряталась возле дна.
И знала она: у него семья,
и он ей совсем ни к чему…
Но снова кричала: «Привет! Вот я!»
и вновь улыбалась ему.
Она его каждый день ждала
так долго, из года в год,
хотела узнать, как его дела…
Но больше он не придёт.

Сказочный город, которого нету нигде,
Сказочный город, явившийся как-то во сне,
Город, где воздух от счастья, как звезды, искрит,
Город, в котором душа у людей не болит.
В городе этом сады не вовне, а внутри.
Вечером в городе ярко горят фонари.
Солнце там ярко, и ветер так нежно поет,
утро там греет, а вечер прохладу дает.
В городе этом веселые люди живут:
утром танцуют, а вечером песни поют.
Ясные мысли гуляют у них в головах.
Мрак в этот город пройти не сумеет никак.
Снова хочу в этот город, хотя бы во сне,
но не приходит он больше на встречу ко мне.
Радость сбежала, похоже, туда навсегда.
Мне с ней не встретиться, видно, уже никогда.