Алла Иоффе - Картинки. Рисование словом

Ливень стоит стеной,
в лужах шумит прибой,
маршем грохочет гром,
молний слепит излом.
Ужасом древних слов
из позабытых снов
с неба бежит поток,
словно опять Потоп.
Мокнут усталый дом,
сад за его окном.
Дрожью объят залив,
гонит волну прилив.
Видишь? Всплывает лес
в серый покров небес.
Слышишь тяжёлый гром
в небе совсем седом?
Кажется, пронесло:
небо совсем светло.
Птицы летят на юг…
Осень настала вдруг.

Бабье лето прошло. Снова осень с дождями,
серым небом и тёмной пожухлой листвой,
и как будто хорошее было не с нами,
словно смыло всю радость водой дождевой.
В лужах серое небо, а не яркое солнце,
и поникли деревья под холодным дождём,
вновь слезами залито слепое оконце…
Всё в природе приходит своим чередом.
Яркой шалью цыганской лежавшие листья,
вдруг размокнув бумагой, превратились в ничто.
В голове закрутились печальные мысли,
что весна не настанет никогда, ни за что…
Впереди только холод и безумная темень.
Скоро грянут морозы, и настанет зима.
«Вот уж листья опали» — за окном шепчет ливень…
Только мокрая серость сквозь него мне видна.
И в душе тоже пусто, очень тихо и знобко,
словно в творческой кузне погашен огонь…
Только вдруг пробивается песенка робко,
и на гриф по привычке ложится ладонь.

Холодный ветер октября
звенит сусальными листами,
и над деревьев куполами
сияет солнышко с утра.
Разлиты краски под ногами,
уже подсохли и шуршат.
Мы краски растираем сами,
ногами листики кроша.
Прозрачен свет дневного неба,
и темён цвет воды речной.
А ветер подгоняет Феба,
и реку бьёт озноб волной.
Горят закатов переливы
и нежно розовый рассвет.
Все краски осени красивы,
когда дождя в округе нет.
Багрянец с золотом по-царски
одел деревья и кусты.
И своё лучшее убранство
достали реки и мосты.
Под ярким солнцем октября
столичным золотом сияя,
весь город в счастье замирает,
пока в округе нет дождя.

День прошёл, и в густую темень
нынче окна мои глядят,
сильный ветер колотит в стены,
за окном шуршит листопад.
Завтра дождь обещают мелкий,
а без солнца гниёт листва,
и затянуты, словно сеткой,
серой тиною небеса.
Осень плачет, глядится в лужи
на остатки былой красы…
Ну, а ветер всё листья кружит,
да сбивает секунды в часы.

Изморозь серебром
на золотой листве,
тонкий протяжный звон
колоколом в траве.
В лужах под коркой льда
прячутся небеса.
Лёд — не стекло, слюда —
крошкой от колеса.
Дождь моросит стеклом,
лужи кругом дробит,
осень рябит листом,
лужа под коркой спит.
Спит весь народ в метро,
спит целый мир кругом,
лишь целый сонм ветров
мой продувает дом.

Мелким битым стеклом
падает в листья снег.
Листья, горя костром,
гасят метели бег.
Лужи покрылись льдом
тоненьким, как стекло.
Словно сморило сном
то, что вчера текло.
Был же вчера звонок:
солнцем горела высь,
ветер, сбивавший с ног,
предупреждал: «Держись!»
Завтра уйдёт зима,
в лужах оставив след.
Нету внутри тепла,
вынуты шарф и плед.

Межсезонье бьёт ознобом
город, реки и мосты,
листопад со снегопадом,
под стеклянным льдом кусты.
Под осенние одежки
зябко прячемся с утра.
Сапоги и босоножки,
там ветровки, здесь меха…
Бело небо в серых тучах,
и оконцем ледяным
смотрят луж глаза пустые
на тумана снежный дым.
Межсезонная простуда
обеспечена теперь,
межсезонье, как зануда,
ноет болью, рвётся в дверь.
Ветер, стужа и позёмка,
да деревья в неглиже,
снова вечные потёмки:
чёрно-белое клише.

Заметает, заметает,
словно в январе.
Замерзает, замерзает
всё внутри и вне.
Тянут чёрные деревья
ветви к небесам,
сбросив листьев ожерелья
прямо в снег, к ногам.
Чёрно-белая картинка
за моим окном,
будто график поединка
меж добром и злом.
Заметает, заметает,
словно в январе.
Замерзает, замерзает
всё внутри и вне.

Вчера под зеркалом из льда
вздыхали Мойка и Нева,
и падал снег. Белым-бела,
казалось бы, пришла зима.
А нынче льда и вовсе нет,
растаял снег, оставив след,
теперь он талою водой
бежит по тёмной мостовой.
Вновь поднимается вода…
Вернулась осень иль весна?
И наводнением грозит
Нева, омывшая гранит.
Над нею полная луна.
Похоже, я схожу с ума.
Она одна и я одна…
А в воздухе дрожит вода.