Мишель Уэльбек - Очертания последнего берега. Стихи

А другие пляшут до упора

И снимают видеокино.

Установление дистанций —

Лишь повод их преодолеть.

А значит, дискотеки, танцы —

Потеть, сближаться, сожалеть.

Как пригвожден, сижу на стуле —

Личинка жирная жука.

Но женский дух кругом – пачули,

Клубника, резеда слегка.

Я ерзаю, но вижу зорко:

Пощечины судьбы подряд…

Пес, за своей спешащий коркой, —

Я чую женский аромат…

Однако вечер на исходе.

К снотворному прибегнем мы:

Сны будут при любой погоде.

Ночь. Вырываюсь из тюрьмы.

Поэт не может ждать бессмертья поздних масок,

Загарным маслом он намажет сам себя.

Вчерашний день был тих, податлив, полон красок,

Дул легкий бриз морской, чуть пальмы теребя.

И, стоя на земле, парил я выше тучи,

Все направленья знал – юг и другие три.

Я самолета след разглядывал летучий

И всех отпускников, сидящих там, внутри.

Чем отличаюсь я от них? Все так похоже:

Шерсть на ногах, мораль и сари у подруг…

Поэт – такой, как все, кто рядом и вокруг,

В компании собак хвостом виляет тоже.

Но у бассейна я годами бы сидел,

Купающихся в нем почти не узнавая,

Как будто мимо глаз пошло движенье тел,

Желания во мне уже не вызывая.

Почти в объемные свет вылился детали;

Я на полу всегда стелил себе, как страж;

Я мог бы умереть или рвануть на пляж;

Семь на часах, все спят. А может, рано встали.

Я знал, что там они, где были в прошлый раз,

Я знал, что в светлые они одеты шорты…

На схему сердца глянь – там клапаны, аорта.

Полкруга кровь прошла. И лучший день – для нас.

Млекопитающих под зонтиками тени;

Одно – на поводке, стоит, хвостом вертя…

На снимке видно: я счастливый как дитя.

О если бы заснуть средь зонтичных растений!

Молчание теней. И небо безответно.

И даун-девочка в футболке Predator

С кошмарным бульканьем слова выводит тщетно,

Ей вторят мать с отцом сквозь звуковой затор.

Почтовый служащий в трусах для велогонки

В гимнастике себе не даст сегодня спуску:

Он “держит свой живот”. А девушка по кромке

Вдоль берега бредет печально в юбке узкой.

Бесшумен горизонт; нет птиц средь облаков.

День строит сам себя, привычно, без огласки.

Ракушки ищет здесь кой-кто из стариков;

Все дышит белизной и близостью развязки.

Алжирец пол метет в гостинице “Даллас”,

Блестит стекло дверей, но он глядит тоскливо.

На пляже найдено два-три презерватива;

Еще одну зарю встречает Палавас.

Обои могут быть просты и бледноваты —

Не стоит отвлекать приезжих от утех.

Во время отпуска о смерти думать грех:

Кругом либерализм и сплошь одни мулаты.

Под казуáриной [108] Казуарина – род южных деревьев и кустарников; высота некоторых видов достигает 35 м. шибает липкий пот;

День слишком ярок, кожа масляниста.

Ждет целый ворох игр послушного туриста,

И мясо черепах на ужин тоже ждет.

Осталось подыскать обменник для оргазма,

Чтоб каждый счастлив был и легкий фильм снимал

Про игрища любви, парео, танцы, бал…

Ночь конвульсивна, и финал – как спазма.

Что ж, слизистыми вы произвели обмен,

И можно собирать спокойно чемоданы.

Свободный статус свой вы подтверждали рьяно

И гуманизм пустой, легко дающий крен.

Как в матке рак, как роды или

Как уикенд в автомобиле,

Любых событий череда —

Всё планом задано всегда.

Но куча полотенец влажных

В бассейнах скучных и вальяжных

Непротивленья стерла воск,

Заставив поработать мозг.

Клубок последствий видя внове

Всех этих отпускных любовей,

Сбежал бы сразу, если б мог,

Из этой черепушки мозг.

Всю кухню можно вымыть чинно,

Заснуть, глотнув мепронизина…

Но столь темно не может быть,

Чтоб за ночь прошлое забыть.

Скрипит протез при шаге резком:

Калеку погулять ведут.

Сообщники консьержки с блеском