Фридрих Шиллер - Коварство и любовь. Перчатка

Фердинанд (приходя в себя от оцепенения). Я уеду, Луиза! И ты в самом деле не хочешь бежать со мною?

Луиза (садится в глубине комнаты и закрывает лицо руками). Долг мой велит мне остаться и терпеть.

Фердинанд. Ты лжешь, изменница! Другое останавливает тебя здесь.

Луиза (тоном г лубочайшей, подавленной скорби). Оставайтесь при этом предположении: с ним, может быть, горе не так горько.

Фердинанд. Холодный долг в ответ на пламенную любовь! И ты хочешь отвести мне глаза этою сказкою? У тебя есть любовник; и горе тебе и мне, если подозрение мое оправдается! (Быстро уходит.)

Луиза одна. Она остается какое-то время без движения и без слов; наконец встает, выходит вперед и боязливо осматривается.

Луиза. Где это батюшка с матушкою? Ведь отец обещал воротиться через несколько минут, а вот уже прошло целых пять ужасных часов. Уж не случилось ли с ними какой беды? Что со мною? у меня что-то сердце замирает.

В эту минуту входит в комнату Вурм и останавливается в глубине сцены. Луиза не замечает его.

Ведь этого ничего нет… это лишь страшная игра разгоряченной крови… Стоит лишь раз переполниться душе ужасом – и глазам в каждом углу представляются привидения.

Луиза. Секретарь Вурм.

Вурм (подходя ближе). С добрым вечером, мадемуазель Миллер.

Луиза. Боже мой! кто тут? (Она оборачивается, замечает Вурма и в испуге отступает.) Это ужасно! ужасно! Мое грозное предчувствие уже готово сбыться! (Вурму с презрительным взглядом.) Вы ищете, может быть, президента? Его здесь нет.

Вурм. Я ищу вас.

Луиза. Удивляюсь, что вы пошли не на площадь.

Вурм. Зачем же туда?

Луиза. Увести вашу невесту от позорного столба.

Вурм. Мадемуазель Миллер! Вы напрасно меня подозреваете.

Луиза (не желая отвечать). Что вам угодно?

Вурм. Меня прислал ваш батюшка.

Луиза (в испуге). Батюшка! Где он?

Вурм. Где не очень хотел бы быть.

Луиза. Ради Бога! Скорее! У меня замирает сердце… Где батюшка?

Вурм. В тюрьме, если вам непременно хочется это знать.

Луиза (обращая взор к небу). Господи! В тюрьме? За что же?

Вурм. По приказанию герцога.

Луиза. Герцога?

Вурм. За оскорбление его величества в лице его представителя.

Луиза. Что? что такое? О Боже всемогущий!

Вурм. Ему назначено примерное наказание.

Луиза. Только этого недоставало! только этого… Да, да! у сердца моего были, кроме Фердинанда, заветные привязанности: можно ли было пощадить их? Оскорбление величества… Небесное провидение! спаси, спаси мою гаснущую веру! А Фердинанд?

Вурм. Должен выбрать или леди Мильфорд, или проклятие и лишение наследства.

Луиза. Страшная свобода выбора! И все-таки, все-таки он счастливее! Ему не приходится терять отца. Впрочем, не иметь отца – уже достаточно горя! Отец мой обвинен в оскорблении его величества, милому моему – или леди, или проклятие и лишение наследства… Это поразительно! Высшая подлость – тоже совершенство. Совершенство? Нет! Недостает еще одного… Где моя мать?

Вурм. В рабочем доме.

Луиза (со скорбной улыбкой). Теперь все… все! И я на свободе – лишенная всех привязанностей, и слез, и радостей, лишенная провидения. На что мне оно теперь? (Тяжелое молчание.) Может быть, у вас есть что-нибудь еще в запасе? Договаривайте. Теперь я могу выслушать все.

Вурм. Что случилось, вы знаете.

Луиза. Но не знаю, что случится. (Молчание. Она осматривает Вурма с ног до головы.) Бедный человек! у вас печальное ремесло; с ним невозможно быть счастливым. Делать других несчастными – ужасно; но возвещать им несчастья – отвратительно… каркать им вороном, смотреть, как окровавленное сердце трепещет в железных клещах необходимости, как христиане сомневаются в Боге… Боже, сохрани меня! Да если б за каждую каплю слез, которую вы видите, давали по бочке золота – я не хотела бы быть на вашем месте! Что же может еще случиться?

Вурм. Не знаю.

Луиза. Вы не хотите этого знать! Эта трусливая весть опасается слов; но в могильной тишине вашего лица я вижу страшный призрак! Что же еще остается? Вы сказали: герцог хочет примерно наказать? Что же такое, по-вашему, примерно?

Вурм. Не расспрашивайте меня больше…

Луиза. Послушайте! Вы были учеником палача. Иначе вы не сумели бы сначала тихо и осторожно проводить железом по сломанным суставам и дразнить замирающее сердце легким, щадящим прикосновением. Какая судьба ждет моего отца? В том, что вы говорите с усмешкою, – смерть: чего же вы не хотите сказать? Говорите! Обрушьте на меня сразу весь страшный груз! Что ждет моего отца?