Фридрих Шиллер - Коварство и любовь. Перчатка

Расходятся в разные стороны.

Комната в квартире Миллера. Луиза. Фердинанд.

Луиза. Умоляю тебя, перестань! Я уже не жду больше счастливых дней. Все надежды мои рухнули.

Фердинанд. Зато мои надежды возросли! Отец мой раздражен: он направит на вас все орудия. Он принудит меня сделаться бесчеловечным сыном. Я уже не опираюсь на мой сыновний долг. Бешенство и отчаяние вынудят у меня черную тайну совершенного им убийства. Сын выдаст отца в руки палача… это наибольшая опасность. Но что значат и высшие опасности, когда любовь моя решается на дерзкий шаг? Послушай, Луиза! мысль великая и дерзкая, как моя страсть, теснится ко мне в душу. Ты, Луиза, и я, и любовь! не все ли небо заключено в этом кругу? Или тебе нужно еще что-нибудь?

Луиза. Довольно! Замолчи! Мне страшно то, что ты хочешь сказать!

Фердинанд. Ведь мы ничего не требуем больше от мира; так зачем же нам из милости просить у него одобрения? К чему рисковать там, где нечего выиграть и можно все потерять? Разве не так же страстно будут гореть эти глаза, где бы они ни отражались, – в Рейне, в Эльбе или в Балтийском море? Отечество мое там, где меня любит Луиза! Следы ног твоих в дикой песчаной пустыне для меня дороже старого собора на моей родине! Станем ли мы жалеть о пышности городов? Где бы мы ни были, Луиза, солнце так же будет восходить и так же закатываться. А перед этим зрелищем бледнеют и самые высшие усилия искусства! У нас не будет храма, где бы мы могли молиться Богу; но ночь окружит нас вдохновляющим мраком; сменяющийся месяц будет указывать нам дни воздержания, вместе с нами будет молиться благоговейное сонмище звезд! Можем ли мы истощиться в беседах любви? Улыбки моей Луизы довольно для столетий, и я не успею исследовать эту слезу, как уже и кончен сон жизни!

Луиза. Будто у тебя нет иных обязанностей, кроме твоей любви?

Фердинанд (обнимая ее). Твое спокойствие – моя священная обязанность!

Луиза (очень серьезно). Так молчи же и оставь меня. У меня есть отец, у которого нет другого достояния, кроме единственной дочери, – которому завтра минет шестьдесят лет и который не уйдет от мщения президента.

Фердинанд (быстро прерывая ее). Мы возьмем его с собою! Не возражай мне, милая! Я пойду, превращу в деньги свои вещи, сделаю заем на имя моего отца. Не грех ограбить разбойника, и разве богатство его не куплено кровью родной земли? Ровно в час ночи будет готов экипаж. Вы сядете в него – и мы уедем!

Луиза. А за нами последует проклятие твоего отца! Таких проклятий, безрассудный, не произносят бесплодно и убийцы; такими проклятиями небесное мщение увеличивает муки преступника на плахе. Это проклятие будет беспощадно преследовать нас, беглецов, как призрак, от моря до моря! Нет, мой милый: если только лишь преступление может дать мне тебя, то я найду в себе силы отказаться от тебя…

Фердинанд (стоит мрачно и говорит про себя). В самом деле?

Луиза. Потерять! О, безгранично ужасна эта мысль – так ужасна, что способна сокрушить бессмертный дух и погасить яркий румянец радости. Фердинанд! потерять тебя! Но ведь мы теряем лишь то, чем обладали, а ты принадлежишь твоему окружению. Мои притязания были святотатством – и я с горечью отказываюсь от них!

Фердинанд (кусая нижнюю губу, с выражением скорби на лице). Отказываешься?

Луиза. Нет! взгляни на меня, милый Вальтер! не улыбайся так горько! Взгляни! дай мне оживить своим порывом твое умирающее мужество! позволь мне быть героиней этой минуты – возвратить отцу отшатнувшегося сына – отказаться от союза, который покачнул бы основы мещанского мира и разрушил бы всеобщий вечный порядок. Я преступница: сердце мое питало дерзкие, безумные желания! Несчастье дано мне в наказание, – так предоставь же мне сладкое, обольстительное заблуждение, что я принесла жертву. Неужели ты откажешь мне в этом наслаждении?

Фердинанд, в рассеянности и бешенстве взявший скрипку и пробовавший на ней играть, обрывает струны, разбивает инструмент об пол и громко хохочет.

Луиза. Вальтер! Боже праведный! что с тобою, ободрись! В эту минуту нужно мужество – это минута разлуки. У тебя есть сердце, милый Вальтер! я знаю его! Горячая, как жизнь, твоя любовь, и нет ей пределов, как вселенной! Подари ее благородной и более достойной – и она не позавидует самым счастливейшим женщинам! (Сдерживая слезы.) Со мною тебе не следует больше видеться. Пусть суетная, обманутая девушка выплачет в одиноких стенах свое горе! Что кому за дело до ее слез? Все пусто, все вымерло в моем будущем. Но я буду порою услаждать себя поблекшим венком прошедшего. (Отвернув лицо, подает ему дрожащую руку.) Прощайте, господин фон Вальтер!