Андрей Грицман - Вариации на тему. Избранные стихотворения и поэмы

Здесь пацаны не пляшут. Тел извив,
хвосты из нежных торсов продавщиц.
Езжай домой, себя не погубив
в калейдоскопе их летящих лиц.
Немного странно: ретро из глубин
и тающие страсти до утра.
Сверкание опереточных имён.
Мутация, метеорит, искра.

Зима. «Тойота», снег почуя.
На верёвочке пляшет Евтушенко.

Весна, весна, и вправду весна.
Ну и что? Время разбрасывать кости.
Время таёжных цветов в гостиницах.

Кафе «Вернисаж», штабной вагон Реввоенсовета,
вросший в вечную мерзлоту ЮКОСА.

«Сибирская корона».
Летит пена к Ледовитому океану.

На озёрном зеркале – звёзды,
отражения душ,
полсуток тому уснувших
по ту сторону зеркала.

«Пломбир», «Байкал», «Памир»
в ларьке у метро «Парк культуры».
Далее везде.

Не жалею, но зову, а лучше
ты включи компьютер, посмотри,
ты меня в коробке чёрной прячешь,
не читая голубой курсив.

Но потом, когда меня не будет,
мы посмотрим, как ты запоёшь,
постоишь на ледяной дороге,
помолчишь… И мокрый снег жуёшь.

Вот вам изумлённая природа,
вот родной щербатый серп луны,
и звучит знакомая эклога —
лишь бы только не было войны.

Молодая, ты гранатомётна:
блузка от «Версаче», алый лак,
почему опять себя ты прячешь,
а всё лучше выглядишь с утра?

Без тебя всё равно всё не так,
всё не так, как вчера,
но и небо полюбишь любое,
и деревья стоят, как в колодце вода.
И пора со двора, и пора умирать,
а мы всё говорим про другое.

Он придёт – тот, другой,
и сойдёт по холодному трапу
в преисподнюю жизни или, наоборот,
чтобы Джиму дать доллар на лапу,
а потом погибать за народ.

Но ему не нужна твоя жертва,
пей страстей голубой лимонад,
я и сам люблю тебя, но больше —
перед сном холодный виноград.

Кто-то пишет, успевая к сроку,
золотые строки про всех нас,
кто-то утром вышел на дорогу,
собираясь на всю жизнь пропасть.

Хорошо в культурном Вавилоне
между двух зеленоватых рек
заглянуть к Роману или к Моне,
где солянкой дышит человек.

Он не глуп – толоконный лоб,
он не скуп, сидит в углу,
заказав на всех икру,
он по-своему не глуп.
А у Мани от «Армани»
золотой в мозгу шуруп.
Поутру, поутру, не сыграть ли в бу —
риме нам с крошкой Ру.
Вот – суд, вот – дзот,
а там – дот, дот. ру,
мы опять не ко двору.

Послушайте, ведь если люди выживают,
значит, это кому-нибудь нужно,
значит, кто-то хочет докурить по последней,
но слушайте:

нам ужин прощальный не нужен,
пропали и друг мой, и враг,
и парень ведёт недотрогу
в черёмухой полный овраг.

И там он её заломает
и лифчик в горошек сорвёт,
в сосудах гормоны играют,
её уж ничто не спасёт.

Но время ещё не настало
её – от любви умирать,
сестрёнка, отдайся ты брату,
чтоб запах родной до утра
под сводами райского сада,

где больше цветам не цвести,
кончается время икры,
уходят, уходят Soldatten,
и ананасы в шампанском
к их холмику не донести.

Вот и всё, смежили очи чёрные,
и когда распили на троих,
словно в опустевшем коридоре
зазвучал прощальный лейб-мотив.

Говоря как частное лицо деепричастному лицу,
свисая с площадок:
бессонница, омар, тариф,
и длинный список
актёров с камешками фраз, и что
конец предельно близок,
но это вовсе не про нас.

Вот лестница, вот сеновал,
я каталог прочёл от Блумингдейла,
синод и сенат замело на сто лет,
замёрз ледокол министерства.

Вот желвак на щеке,
вот батон на столе,
Пикассо на стене,
человек вот, усталый от сердца.

И не разойтись, а потом не уснуть,
а так ведь хочется покоя,
и чтоб легко на свете жить,
и энергичною рукою…
да только некому служить.

Души прекрасные порывы
туши, как таянье свечи,
когда не пьём четвёртый день,
ты посмотри, как мы красивы.