Светлана Никонова - Вариации на тему бессмертия

Корректор Елизавета Александровна Петровнина

© Светлана Никонова, 2020

ISBN 978-5-4498-8815-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мысли о потустороннем мире и о смерти наводят тоску и ужас. Они лишают надежды.

Чаяния божественного мира, мира идеального, где царит вечное райское блаженство, рождают веру и погружают в мистический экстаз. Они даруют надежду.

Столкновение с прекрасным произведением искусства вызывает эстетический восторг.

Мир божественный реален и плотен в своем бытии, но так же и смерть неотвратимо реальна.

Искусство создает вымысел, уносящий нас в сферу воображения. Оно сладостно, как улетающий сон.

Все эти миры так различны! И все же не стоит ли задуматься о том, что все это – одно и то же?

Трансцендентное божество находится по ту сторону здешнего мира, метафизическая сфера идей взывает, словами Платона, к «упражнению в умирании», обещая блаженство за пределами жизни, в то время, как смерть окутывает ужасом и кажется полной хтонических чудищ. Однако сами чудища тоже находятся по ту сторону здешнего мира, только в них воплощается неким мифическим образом страх, а идеей светлого божества – надежда.

Критическое и рациональное мышление кричит нам: это все иллюзия! И миф превращает в искусство, в подобие сна. Искусство же возводит на пьедестал, утверждая, что здесь именно – корень совершенства, и в его творческом порыве – глубочайшее проявление человеческого и надежда на бессмертие.

Творческий порыв утверждает жизнь против всё сметающего вихря небытия, но только на фоне этого вихря жизнь оказывается чего-либо стоящей.

Круг замыкается, вымысел и реальность сливаются. Ужас смерти и чаяние бессмертия оказываются одним и тем же стремлением. И оно же влечет нас, словно Алису в кроличью нору, в мир фантазии. А фантазия увлекает от бренной жизни в жизнь вечную. Только смертное может быть бессмертным и только конечное может быть бесконечным.

Смерть, божество и искусство; потусторонний мир, фантастические духи и художественный вымысел; хтонические чудища, совершенный идеал и глубинная человеческая страсть к творчеству – вот три главные темы представленных здесь рассказов, три стороны одной и той же надежды, три вариации на тему бессмертия.

Ладья Вечности

Однажды К. умер. Он долго был болен, кругом ходили какие-то люди, они шумели, скрипели половицами, громыхали на улице, кто-то плакал, кто-то смеялся, кто-то настаивал на чем-то важном, кто-то за что-то кого-то корил. Женщина с изможденным лицом поправляла подушку. За окном моросило. В горле першило, и нестерпимо хотелось пить. Наконец, он не выдержал и умер.

Солнце робко проглянуло утром, позолотило старый паркет и заставило полыхнуть белизною накрахмаленную простыню. На столике у изголовья стоял стакан с водой, а в нем, как в большой линзе, играл лучик.

К. сел на постели и осмотрелся. Было тихо. Одежда лежала на тумбе, сложенная аккуратно. На дверце шкафа висел потертый, но тщательно вычищенный сюртук. Окно было запыленным: за его болезнью никому недосуг было вымыть. Но, что ли, свет падал так удачно: оно казалось гораздо прозрачнее. За его прямоугольником рыжел край крыши соседнего дома и был виден кусочек неба.

Ничего не болело. «Может, я умер?» – подумал К. Он оделся, обошел комнату, потом соседнюю, выглянул в окно и вышел. Крутая лестница была пуста и мягко поскрипывала от шага. Мостовая еще блестела от давешнего дождя. Дом напротив выглядел как-то незнакомо, должно быть, его успели перекрасить. Пустота и тишь начинали угнетать, но издали чуть слышно замурлыкала мелодия. Видимо, где-то включили граммофон. Он повернул за угол, сверху хлопнуло окно, за стеной кто-то рассмеялся, вдали пробежала, поджав хвост, собака. За оградой высокого дома чуть дальше шевелила листьями пара деревьев, на скамейке у входа спиной к К. сидел старик, из-за его шляпы кольцами вылетал голубоватый дым.