Леонид Латынин - Праздный дневник

Что за этой горою покатой —
Солнце село и спрятало лик,
Или трудится тщетно оратай,
Навечернего бога должник.

Сколько времени щедро и даром
Подарила кривая судьба,
Так порадуем близких товаром,
Первосортным продуктом раба.

В стиле бисерном Ди Лампедуза
Или лучше «Катулла и ко»
Поработаем, праздная муза,
Наконец не спеша и легко.

Облуча торопливое тело
Остановкой на мизерный срок,
Продолжая заветное дело —
Незаконченной жизни оброк.

Жара на тропе Гефсиманского сада.
У Львиных ворот, как всегда, толчея.
Калитка, скамейка, лиана, ограда.
И эта земля, как и все, не твоя.

Налево – Голгофа, направо – подвалы,
Песок на губах осторожно горяч,
И кажется, слышно, как помнят кварталы
Запруженных улиц и гомон, и плач.

Торговцы, менялы, навесы, товары
И тени эпох на разбитой стене.
Под эти забытые тары и бары
Толпа равнодушно живет на войне.

Управляет мной судьба,
Не дает предаться лени,
Снова Божьего раба
Силой ставит на колени.

Хоть разбей железный лоб,
Хоть сломай о камень слово,
Жить, и ждать, и верить чтоб,
Надо жить и верить снова.

И молитва нелегка,
И раскаянье предметно.
Крестит медная рука
Эту землю безответно.

Меж каменных стен – беззаботные птицы,
Как будто им выдан на вечность мандат.
Опять осторожно и нежно не спится
Под эту негромкую музыку дат.

Дворянская зала, начальная школа.
Под лестницей – шепот, не мне и не мой,
Забытое время простого глагола.
«Пора собираться, мой милый, домой».

Высокая дверь, тишина, Моховая,
И Радцига голос напевен и тих.
И где-то в начале короткого мая
Счастливые ночи, одни на двоих.

И дата рождения милого чада,
И светлые даты случившихся лиц.
Чего же тебе еще, грешному, надо,
У гроба Господня простертому ниц?

И моря зыбкие пески,
И кейсарийский зной,
И две танцующих руки
Сквозь брызги над волной.

Судьба забросила сюда,
Согласья не спросив.
Такая черная вода
И сумрачный залив.

Где Ирод строил стадион,
Развалины и тьма,
И душу давит небосклон,
Сводя меня с ума.

Вот здесь, где крики, и прибой,
И звон мечей и лат,
И я веду неравный бой.
Невольник и солдат.

Кто назначал тебя судьей
Делам моим и дням,
Мне тяжело делить с судьбой
Поклажу пополам.

Возница важный – слепота —
Поднял высоко кнут.
Трудна мне каждая верста
Под ваш, не Божий, суд.

И все равно, как ни спеши,
Наш путь еще далек.
Как хорошо, что две души
Мерцают средь дорог.

Пустая тара бытия
Наполнена судьбой,
В которой вместе ты и я
Под сенью голубой.

Мы чиним старые часы,
Латаем медный быт
У моря жаркого косы,
Закованной в гранит.

И Яффы медленной вода,
Как воздух, горяча.
И все, что нет, сегодня – да…
…Пока горит свеча…

Затейливых слов торопливый узор,
Неяркие звезды в открытом окне.
Как мало мне моря и медленных гор,
Чтоб как-то забыться в предутреннем сне.

Я выйду на волю, вдоль Яффы пройду
И море поглажу ладонью сухой,
Чтоб долгих минут не спеша череду
Отсчитывал вслух говорливый прибой.

На самой горе покосился ковчег,
Он пуст до грядущих, недальних, времен.
Как много узнал и узнает мой век,
Потопом окраин земных окружен.

Америка тонет, Европа – в беде:
Уходят дома на глазах в океан,
Китайская суша сползает к воде
И прочая мелочь чуть видимых стран.

Летит на огонь, не спеша, мотылек,
Сожженные крылья сложив за спиной…
А море ласкается нежно у ног,
И что-то щебечет о счастье прибой.

Зоосад, занавеска, звезда,
За плечом – золотое руно,
Но не ходят сюда поезда,
Ни недавно, ни даже давно.

Иероглиф и полуустав,
Резы, черты, и нечет, и чет,
От разора земного устав,
Я вмерзаю размеренно в лед.