Леонид Латынин - Праздный дневник

Судьба подарила удачу:
Восточной окраины час,
Фанерную хрупкую дачу
И в ней – пролетающих нас.

На звук голосов невозможных,
На зов вне забот и земли,
Отторженных, мудрых, безбожных,
Что выжить случайно могли.

И пусть тебя нету со мною,
Ты – только московская тень,
С улыбкой своей неживою
Слетевшая в призрачный день.

Четыре часа перелета
Для памяти святы давно,
В которую сеет забота
Надежды живое зерно.

Мне больно и счастливо разом,
Судьбу, наважденье, реши…
Как жалок блистательный разум
При сумрачном свете души.

Ты покапризничай, я потерплю,
Я поболею, а ты полечи.
Я понемногу украдкой коплю
Даже тепло от горящей свечи.

Сколько дано, сколько на нет
Шло и сошло судеб и дат,
Сорок за что выпало лет,
Встречей за что был я богат?

Вправо пошел – вижу обрыв,
Не одолеть с виду его,
Полз, переполз, выбрался – жив.
Глянул назад – нет ничего.

Влево свернул – горы кругом.
Еле прошел, глянул – холмы.
Прямо шагнул – каменный дом,
В нем, как в тюрьме, бедные мы.

Свечка горит еле, темно,
Воздух промерз, камень продрог,
Смотрит с небес прямо в окно,
Может быть, лес, может быть, Бог.

Может, недавно, а может, давно.

Нежно цветет рядом герань,
Скоро рассвет. Сплю и не сплю.
Гаснет луна, ранняя рань…
Я потерплю… Я потерплю…

В. М. Василенко

Я напьюсь живой воды,
Защищаясь от беды.
Мостик шаткий перейду
В приснопамятном году.

Листьев веер наберу
И начну свою игру.
Карта клена бьет напасть,
Лист осины счастью в масть,

Ивы цвет осилит страх
С белой пеной на губах.
Подойдет к концу игра,
Умирать, скажу, пора.

Лесу в пояс поклонюсь.
В жизни грешной повинюсь.
Под ракитовым кустом
Поселюсь в последний дом.

Через вечность напрямик
Будет течь живой родник.
Может быть, когда-нибудь
Он в мою прольется грудь.
И вернет опять в игру.
…Если весь я не умру…

Любовь – это страшное чудо,
Смертельно его торжество,
Вот выживу и позабуду
Свинцовое счастье его.

Мы, к счастью, болеем не часто,
Чем хочешь чуму назови,
По паре на вечность, и – баста,
И хватит об этой любви.

Пусть жены рожают бесстрастных,
Пусть множится род без чумы,
Разумных рожают и властных,
Холодных, как камень тюрьмы.

И если засветится чувство
В безумных от счастья глазах,
Да здравствует ствол и искусство,
Всесильный, всевидящий страх,

Что счастье размажут по стенке,
Что душу развеют во тьме,
Что спрячут в железном застенке,
Как в тигле, расплавят в уме.

Тогда только жизнь и возможна
На этой земле не на миг.
И истина та непреложна —
Твердит полумертвый двойник.

Привыкаю к коридорам
Без шагов и суеты,
Даже к воздуху, которым
В такт со мной дышала ты.

Привыкаю к предстоящей
Долгой солнечной зиме,
К жизни, с виду настоящей,
С болью мертвой на уме.

Привыкаю круг за кругом,
Шаг за шагом, не спеша,
Ты была мне верным другом,
Мой двойник, моя душа.

Привыкаю, как деревья
Привыкают к холодам,
Как старинные поверья
К строчкам книг и телеграмм.

Привыкаю неизбежно
И во сне, и наяву.
Так деревья листья нежно
Опускают на траву.

Понемногу каменею,
Смерти здешней не боюсь,
Привыкаю как умею,
Дальше – лучше научусь.

Из тумана утром рано
Светит желтое жнивье.
И болит святая рана —
Сердце глупое мое.

Узнал – не умер, не сошел с ума,
Не вбил в висок назойливый свинец,
Не сжег судьбы и не спалил дома,
А просто стал свободен наконец.

Лишь в первый раз я сердце раскачал,
Чтоб лопнул шар, кровавый, как ракета.
Я каждый день как судный день встречал,
И дожил вдруг до нового завета —

Беги людей, коль хочешь уцелеть,
Не требуй с них ни истины, ни платы,
Уходит все, лишь остается медь,
В которой мы предавшими распяты.