Расул Гамзатов - Суди меня по кодексу любви (стихи и поэма)

С головою повинною я
Обращаюсь к тебе, моей милой!
Не гневись, мой Верховный судья,
Пощади, сделай милость, помилуй!
Если правишь ты праведный суд,
То припомни обычай Востока.
Он о том говорит не без прока,
Что повинных голов не секут.
Не впервые тобой я судим
За проступок, что; признан греховным.
Ты Судьей моим стала Верховным,
Кто ж защитником будет моим?
Может, ты, мой Верховный судья,
Станешь им, доброты не тая?

На пенсию выходят ветераны,
Заслуги их, и подвиги, и раны
Забыть годам грядущим не дано.
А чем заняться этим людям старым
Прильнув к перу, предаться мемуарам,
Иль по соседним разбрестись бульварам
Затем, чтобы сражаться в домино?
Для поздних лет не все тропинки торны,
Зато любви все возрасты покорны,
Ее кавказский пленник я по гроб.
В отставку? Нет! Милы мне женщин чары.
Они мои давнишние сардары,
Пишу стихи о них, а мемуары
Писать не стану - лучше пуля в лоб!

Войны, раны и недуги
Угрожают мне давно:
- Ни в какой от нас кольчуге
Не спасешься все равно.
В грудь мне целит быстротечный
День, как кровник на скаку:
- Для чего, поэт беспечный,
Пел любовь ты на веку?
Но всему познавший цену,
На снегу взрастив вербену,
Утверждаю вновь и вновь:
- Сможет войны, ложь, измену
И седых столетий смену
Пережить моя любовь!

В Дербенте виноградари гуляли
И возносилась древняя лоза,
И предо мной, зеленые, мерцали
Твои, как виноградины, глаза.
В Японии попал я ненароком
На праздник вишни. И твои уста,
С вишневым породнившиеся соком,
Припоминал в разлуке неспроста.
На праздник роз меня позвав, болгары
С вином багряным сдвинули бокалы,
Но догадаться не были вольны,
Что вспоминал я, их веселью вторя,
Как на заре выходишь ты из моря
По розовому кружеву волны.

В прядильне неба женщины соткали,
Земным веленьем пашни и нови,
Из радости, надежды и печали
Полотнище для знамени Любви.
И с той поры, как вздыбленностью суши,
Кавказ мой предвосхитил взлет ракет,
Не это ль знамя осеняет души
И отражает их небесный свет?
Сердечных мук, друзья, не опасайтесь,
Чтоб в пору вьюг вам пели соловьи.
И женщинам, ликуя, поклоняйтесь,
Храня подобье Африки в крови...
"Влюбленные всех стран, соединяйтесь!"
Я начертал на знамени Любви!

Твоя сказала мама:
Посмотрим, ухажер,
Дубовый пень ли сможешь
В дрова ты превратить?
Был пень железным, как топор,
А сам топор, как пень, остер.
Но смог, в тебя влюбленный, очаг я растопить.
Жизнь подает порою топор мне до сих пор!
- Вот пень! Руби, приятель!
Огонь почти угас!
А пень железный, как топор,
А сам топор, как пень, остер,
Но вновь я заставляю огонь пуститься в пляс.
И от тебя не слышал поныне горьких слов
О том, что меньше стало в камине нашем дров.

Из-за тебя потребовать к барьеру
Мне в жизни рок другого не судил.
В недобрый час твою предавший веру,
Я сам твоим обидчиком прослыл.
Куда от прегрешения деваться?
И вновь себя, как недруга кляня,
Один в двух лицах выхожу стреляться,
И нету секундантов у меня.
Быть раненным смертельно на дуэли
Хотел бы я: чтобы, подняв с земли,
Меня на бурке или на шинели
К твоим ногам кавказцы принесли.
И вымолить прощение успели
Уста, что кровью изошли.

На площади, где марши ликовали,
Мы шествие военных наблюдали,
Увенчанных созвездьями наград.
Вдруг я сказал: - Имел бы вдоволь власти,
Дивизиям, сгорающим от страсти,
Назначил бы торжественный парад,
Чтоб, на седых мужей держа равненья,
С нашивками за славные раненья,
Держали строй влюбленные всех стран.
И за тебя я умереть готовый,
Шагал бы с ними, как правофланговый.
Ты рассмеялась: - Ах, мой ветеран,
Зачем парад влюбленным и равненье,
Им во сто крат милей уединенье.

Встревожены земные шири,
Но знаю способ я один,
Как укротить в подлунном мире
Воинственность его мужчин.
Когда б мне власть была дана,
Вершинам всем,
являя разум,
Я даровал бы в мире разом
Любимых женщин имена.
Чтоб опустились руки вдруг
Пред картою у бомбардира,
Пусть лучшей половины мира
Глаголят имена вокруг.
Когда б мне власть была дана,
Неся ответственность пред веком,
Я матерей бы имена
Присвоил пограничным рекам.
Еще дух рыцарства в чести,
И, может, власть его опеки
Переступить такие реки
Удержит воинов в пути.
В честь просветления очей,
Издав указ антивоенный,
Назвал бы звезды во вселенной
Я именами дочерей.
И сразу бы на небе мира
Не стало б в далях грозовых
Ни одного ориентира
Для самолетов боевых.
И, обретя покой, планета
Жила бы, радости полна...
Звучат всегда в душе поэта
Любимых женщин имена.