Борис Нарциссов - Письмо самому себе - Стихотворения и новеллы

Но в пятом часу застеклянил
Пространное небо рассвет.
Не сдался еще на поляне
Насвеченный месяцем след.

Потом рассвело. И, вставая,
Все заняты были своим.
И месяц, ненужный, истаял,
И, белый, сквозил голубым.

Домовитым, ласковым уютом
Сумерки ложились по углам.
Мы тогда назойливым минутам
Не вели отсчета по часам.

В сумерки немного непохожим.
Сказочным казался старый дом.
Помнишь, дверь зияла из прихожей
Черным угрожающим пятном?

Но, стуча заслонкою тяжелой,
Торопясь завиться в дым седой,
Хохотал в печи огонь веселый,
Потрясая рыжей бородой.

Васильком в узорах снежной пыли
Синий Сириус в окне дрожал.
Засыпая, мы за ним следили
Из-под теплых, мягких одеял.

И во сне видали райский терем
И звезду любимую свою,
Как она ручным, пушистым зверем
Бегает по горницам в раю.

Поздним утром розовое солнце
Белые стеклянные цветы
Осторожно отблеском червонца
Озаряло, – помнишь это ты?

И когда уйду в туман жемчужный,
Это всё, – как отсвет золотой, –
Что от жизни длинной и ненужной
Унести хотел бы я с собой.

Кончено. Вызрел и вывезен плод.
Листьев покорен медлительный лет.

Долго не меркнет багровый закат.
Медленно чахнет заброшенный сад

Встань под холодным и мокрым стволом.
Встань и помедли и ты перед сном.

Дали яснее видны в холода.
Ясно и тихо всё, как никогда.

Скоро засветит на небе ночном
Звездная Птица туманным крылом.

Звездная Птица опустит свой клюв.
Тонкую шею к земле изогнув.

К сердцу и кленам приникнет зараз:
Ясен и короток звездный приказ.

Листьям не больно желтеть и слетать.
Кончено. Холодно. Хочется спать.

Ночью no-зимнему небо затлело
Россыпью звездных колючих огней
Инеем хрупким и иссиня-белым
Утро одело траву до корней.

Пусть еще мир остается зеленым,
Пусть припекает по-летнему днем;
За ночь одну почервонели клены.
Вспыхнул осинник багровым огнем

Я собираю последние розы.
Медлю под вечер в осенних садах.
Желтая проседь в плакучей березе. –
Это – как снег у тебя на висках.

Белым по синему стынут громады
Тяжких, как мрамор, крутых облаков.
– Это уже холодком, не прохладой…
Тише и тише. Теперь ты готов.

Чувствуешь – тело тяжелое
За ноги держит земля?
Встань, запрокинь свою голову
Позднею ночью в поля.

Это поля запредельные,
Звездный волнистый ковыль.
Дальней дорогой расстелена
Тонкая млечная пыль.

Давит обузою жадною
Плечи земная душа.
Льется усталость прохладная
Белой рекой из Ковша.

Что-то дрожит и колеблется.
Взмыть бы, вздохнуть и взмахнуть…
Крыльями Звездного Лебедя
Смерть распахнула твой путь.

Со зрачками пустыми невидящих глаз,
Растворяясь в потоке предметов,
Он ловил и предметы, и призраки фраз,
Проплывавшие где-то в поэте.

Во блаженном рассеяньи боком толкнул
– Без поклона – знакомую даму,
Но запомнил глаза, и пропеллера гул,
И огни пробегавшей рекламы

Заглядевшись на облачно-синюю твердь, –
На араба с летящим бурнусом, –
Он едва не обрел себе жалкую смерть
Под трубящим слоном автобуса.

В направлении смутном куда-то домой
Изучал на витринах ненужный
Абсолютно ему пылесос и трюмо.
Но забыл запасти себе ужин.

И когда на углу засветился фонарь
Бледной зеленью – газовым светом, –
Он, довольный, сосал прошлогодний сухарь.
Дописав окончанье сонета.