Борис Нарциссов - Письмо самому себе - Стихотворения и новеллы

Очень храбрые офицеры
Были в золоте и шнурах,
А солдаты вовсе не серы,
А румяны и в черных усах.

У принцессы был маленький носик
И агатовые глаза.
У нее был китайский песик
И жемчужная стрекоза.

Но уже от своих игрушек
И от няни: «…оставьте одну!..»
И к Пруду Среброзвонных Лягушек
Уходила смотреть на луну.

А луна проступала сквозь ветки
Темно-красным и страшным пятном,
И ручные цикады в клетке
Заливались сухим дождем.

– Ну, не всё ли равно, что – сказка?
Ведь цикады где-то поют,
И ведь этот, заросший ряской,
Так похож на сказочный – пруд.

Как сказнили русалоча милова.
Королевича северных стран.
Над рекой ни одной не помиловал,
Все ракиты заплакал туман.

Палачу от царя удовольствие,
Позумент на кафтан и почет.
Он получит за то продовольствие,
Что секирой по шее сечет.

За избою река поворотами,
А в избе на полатях палач
Иссуши же его приворотами,
Отомсти, водяная, не плачь!

Остеклень от луны,
И овсы холодны.
Замани его в синь тишины.

А в избе-то тепло,
Запотело стекло:
На полатях палач Пал Палыч

Доедает калач
Под плач
Русалоч.

Ты колдуешь туманом ползучим
В заповедном, дремучем лесу.
Бродит месяц холодный по тучам,
По лугам расстилает росу.

В челноке, обомшелом и древнем,
Я по заводям тинным скользил.
Я тянулся к нависшим деревьям,
Метил путь, пробираясь сквозь ил.

А в лесу, точно серые тряпки,
Висли клочья измокшие мхов,
И я шел, наступая на шляпки
Ядовитых белесых грибов.

И теперь я потерян в трясинах, –
Нет из чащи болотной пути…
И я слышу: ты криком совиным
Манишь в гиблые топи идти.

Нехороший наш край, гниловатый:
По болотам комар да слепень.
Зарастает, как пухлою ватой.
Белой цвелью березовый пень.

Подосиновик с тонкой ногою
Да багульная одурь от трав.
Солнце пухнет за вербой нагою,
На закате в калину запав.

А зайдет – всё как будто как было:
Та же ель и поленница дров.
Только темень муругой кобылой
Заезжает понуро на двор.

А посмотришь – почмокав устами,
Закачался уже, как туман,
Растекаясь внизу под кустами,
Головастый болотный губан.

Вот смотри на такое в окошко. –
Вам-то что, а мне с ними тут жить…
Я и сам уже начал немножко
Ведогонью по лесу кружить.

Это вьюга над камнем лежачим.
Он под снегом, а слышит лежак,
Как мотается в свисте лешачьем
Над забытой поляной лозняк.

А потом у холодного мая
Так хорош вечеров изумруд:
Звезды бледную зелень ломают,
Шевельнутся и в листьях замрут.

Перед августом ночи как уголь.
Но бесшумные крылья зарниц
Распахнутся, от гнева, с испугу ль,
Как у стаи бессонных жар-птиц.

Костяника поддельным рубином
Заалеет в усталой граве.
Хорошо в сентябре паутинам
Пролетать серебром в синеве.

А по осени ветер вернется,
Затоскует, помнет облака,
Завихрится в небесном колодце…
Заговорное слово кладется
На тоску: «Камень бел у песка,
Под песками змеею тоска…»

До нее не достать – глубока.

Мяч взлетает в руках Навзикаи…
О, бездомный Улисс, посмотри,
Как на нежных щеках возникают
Лепестки розоперстой зари.

Благосклонны и люди, и боги;
Навевает зефир теплоту.
Так зачем же ты парус убогий
Снова ладишь на утлом илоту?