Хаким Фирдоуси - Шах-наме

Украсила айван, как своды рая,
Вино, шафран и амбру разливая.

Ковер златоузорный был раскрыт,
Сверкал в узоре каждый хризолит.

Другой раскрыла — в жемчугах отборных.
Блиставший, словно капли вод озерных.

Установила на айване трон,—
Китайский был обычай соблюден.

Узоры трона — камни дорогие,
Меж них — изображения резные,

Бегут ступени, яхонтом горя,—
То был богатый трон, престол царя!

Одела дочь в сверкающие платья,
На всех уборах вывела заклятья, [20] На всех уборах вывела заклятья . — Здесь говорится о том, что Синдухт на всех одеяниях Рудабы вышила узором заклятия, чтоб уберечь ее от дурного глаза.

В раззолоченный увела покой,
Куда не мог проникнуть взор людской.

Кабулистан украсился богато,
Был полон красок, блеска, аромата.

Потребовали множество рабов,
Убрали спины боевых слонов,

Воссели барабанщики с певцами,
Украсили чело свое венцами,

Чтобы гостей с почетом привести,
Бросая злато, мускус на пути.

Как быстрый челн в реке, как в небе птица,
Дастан спешил, не мог остановиться.

Узнав, что прибыл богатырь земли,
Торжественно встречать его пошли.

Звенели во дворце забульском крики:
«Вернулся Заль счастливый, солнцеликий!»

Воитель Сам явился впереди,
Он долго сына прижимал к груди.

Освободившись из его объятий,
Поведал Заль о царской благодати.

Веселье, счастье старый Сам обрел,
Взошел он вместе с сыном на престол.

То улыбаясь, то улыбку пряча,
Сказал, что сына ждет во всем удача:

«К нам из Кабула, разума полна,
По имени Синдухт пришла жена.

Потребовала слово — дал ей слово,
Что зла не причиню ей никакого.

Просила ей помочь от всей души —
Ответы наши были хороши.

Просила, чтоб луна Кабулистана
Женою стала нашего Дастана.

Просила посетить ее жилье,
Чтоб от недуга исцелить ее.

Сейчас ее посол принес нам слово,
Что к торжеству в Кабуле все готово.

Каким же будет разговор с послом?
Какой ответ Михрабу мы пошлем?»

Был счастлив Заль, — тревоги все забыты,
Зарделись, как рубин, его ланиты.

И понял Сам, на Заля бросив взгляд,
Каким желаньем сын его объят:

Одна лишь Рудаба ему желанна,
Обман — все остальное для Дастана!

Велел раскрыть завесу старый Сам,
Велел звенеть звонкам и бубенцам,

Велел послу поехать на верблюде,—
Пусть знает царь Михраб, пусть знают люди,

Что полководец двинулся вперед:
С Дастаном, с малым войском он придет.

Над городом — звонков индийских звоны,
И чангов голоса, и лютней стоны.

Скажи: запели крыши, ворота,
Земля сияньем новым залита!

Игривы кони, челки их красивы,
Умащены душистой амброй гривы.

Синдухт навстречу вышла, а вокруг —
Рабыни, что готовы для услуг.

Несли рабыни чаши золотые,
А в чашах — мускус, камни дорогие.

Тут раздались хваленья двум гостям,
Посыпались каменья к их ногам.

Кто принял в этом торжестве участье,
Обрел богатство, и восторг, и счастье!

С улыбкою царице молвил Сам:
«Ты скоро ль Рудабу покажешь нам?»

Ответила Синдухт: «А где подарки
За то, что взглянешь ты на светоч яркий?»

«Проси, что хочешь, ты, — воскликнул Сам,—
Все, чем владею, я тебе отдам!»

Пошли к раззолоченному покою,
Чтоб встретиться с цветущею весною.

Сам, восхищенный яркой красотой,
Вдруг замер пред царевной молодой.

Он слов не находил для восхваленья.
Он глаз не отводил от изумленья.

Позвал Михраба, радостью объят,—
Союз скрепили, совершив обряд.

Влюбленных усадив на трон единый,
Посыпали алмазы и рубины.

Венец луны — в каменьях дорогих,
В короне золотой сиял жених.