Константин Арбенин - Зимовье зверей

Пожелай мне нелётной погоды,
Подскажи мне, как побыстрее вернуться,
Но не верь мне, что улетаю на годы, —
Не успеет земля обернуться…

Самолет не будет ждать,
Но не стоит обольщаться,
Даже если постараться,
На него не опоздать.
Ничего не надо брать;
Два желания — и только,
Ведь лететь придется долго,
Значит, будет, где терять.

Эта мертвая петля
Замыкается внезапно,
Самолет летит в засаду
Через льды и тополя.
Дам пилоту три рубля —
Пусть помедленней, кругами,
Или даже вверх ногами —
Небо — звёзды — след — земля…

Пожелай мне нелётной погоды,
Подскажи мне, как побыстрее вернуться,
Но не верь мне, что улетаю на годы, —
Не успеет земля обернуться…

Не ищи меня потом
И не обивай порога,
Я вернусь другой дорогой
И найду свой старый дом.
Восемь футов под крылом,
Пять парсеков в поднебесье —
С этой рукотворной песней
И с мечтами об ином.

Пожелай мне улётной погоды,
Подскажи мне, как побыстрее вернуться,
И не верь мне, что улетаю на годы, —
Не успеет земля
Обернуться вокруг —
Через льды, тополя,
Через тысячи вьюг,
По дорогам пыля,
Оставляя круги,
Я вернусь, но другим,
Я начну, но с нуля,
А пока — самолет
Раздувает пары,
Отправляюсь в полет
Посмотреть на миры…

Одиночество — высшая мера,
Нелегальная тайная вера —
В наказание за неверие
В Лилипутию Гулливера.

Одиночество — мертвая зона,
Смесь бассейна, рва и газона,
Нависающая в бессезоние
Над свободою Робинзона.

Я тупею на этой войне,
Я пропах этой серой, как серый монах.
Все, что было со мной, осело во мне,
Все, что будет, запуталось во временах.

Настоящего просто нет,
Все чужое ношу в себе.
Я в обиде на этот свет,
Но другой мне не светит в ближайшей судьбе —

Но этот миф доживает своё,
Этот миф доживает своё,
Этот миф доживает своё —
Ему уже все все равно.

Этот миф доживает своё,
Этот миф доживает своё,
Этот миф доживает своё —
И я открываю окно.

Но, если я остаюсь при своём,
Значит, все уже в прошлом, на всем уже крест.
До поры я — никто, человечек с ружьем,
А потом моя поза — парадный подъезд.

Память хуже, чем ложь и спид,
Но лучше память, чем пустота, —
Ублажая фальшивый стыд,
Иногда она мне говорит: «Никогда!»

Но этот миф доживает своё,
И этот миф доживает своё,
Этот миф доживает своё.
Видишь, где он теперь?

Этот миф доживает своё,
Этот миф доживает своё,
Этот миф доживает своё —
И я отворяю дверь.

Одиночество неприкасаемо,
По косой стекает слеза его,
Одиночество непредсказуемо,
Как судьба Максима Исаева.

Одиночество — тёртая схема,
В ком-то замкнутая система,
Направляющая стенающих
По пятам капитана Немо.

В жирных пятнах моей мечты
Размножаются вирусы пены у рта,
Подожди, — говорят, — отдохнешь, мол, и ты,
Когда тень седины уравняет цвета.

Головешки не стоят свеч,
А свечи стоят столько, сколько стоят.
Расстоянье от глаз до плеч
По расчетам забрызгает лишь первый ряд.

(И я эмигрирую вглубь,
Я имиджирую черный ящик,
Я продолжаю борьбу зуб за зуб
Между прошлым, будущим и настоящим,
Я эксплуатирую рок,
Я гарантирую гвоздь программы,
Я для любителей музыки впрок —
Лишь последняя буква их собственной мелодрамы.)

Но этот миф доживает своё,
И этот миф доживает своё,
И каждый миф доживает своё —
Его уже, в сущности, нет!

Этот миф доживает своё,
И этот миф доживает своё,
И этот миф доживает своё,
Но оставляет след…
…И я оставляю след…

Я сумасшедший из разряда бесшабашных,
Я оглашенный из неразглашённых.
Я промышлял с башибузуками на башнях
И состязался с донжуанами в донжонах.

Из ряда вон нередко выходящий,
Я приходил всегда не вовремя, не к месту,
И всех невест под звуки флейты уводящий,
Я в сито снов им подсыпал сиесту.

Мой Боливар двоих не переварит —
За перевалом будет передышка,
И я закончу свой рассказ на том привале,
Конечно, если не добьет меня одышка…