Педро Кальдерон - Саламейский алькальд

Кpeспо

О, Исабель, постой, помедли,

Не продолжай. Несчастья есть,

Чтобы почувствовать их сердцем,

Нам говорить о них не нужно.

Исабель

Есть многое, о чем ты должен

Узнать, и, как о том скажу,

Твое все сердце возмутится,

И, прежде чем о том услышишь,

Мгновенного захочешь мщенья.

Я вечером вчера была

В тени твоих седин спокойна,

И юность сердцу обещалась,

Когда предатели, что были

До глаз закутаны в плащи,

(Они решили, что сумеет

Их дерзость побороться с честью)

Меня похитили: так точно

Ягненка похищает волк,

Когда сосет он грудь родную.

Тот Капитан, тот гость нечестный,

Что в первый день в наш дом низринул

Раскол предательства и ссор,

Всю смуту низкого коварства,

Меня схватил в толпе он первый,

А между тем другие с тылу

Его согласно, как один,

От нападенья защищали.

Вот этот лес, вот эта чаща

Ему прибежищем служили:

Когда же тирании гнет

Не укрывался в темной чаще?

Была здесь дважды без сознанья,

Когда и голос твой, за мною

Звучавший, оставлял меня.

Слабел он с отдаленьем в ветре

И еле-еле доносился,

И то, в чем раньше смысл был явный,

Не голос был, а только звук,

Рассеянный летучим ветром,

Не голос был, а только эхо,

Лишь слабый отзвук смутной вести.

Так тот, кто слушает рожок,

Когда уходит в отдаленье,

Уж звук растаял, долго слышит

Намек какой-то смутной вести.

И вот предатель, увидав,

Что больше нет за ним погони,

Что мне ни в ком уж нет защиты,

Затем что и луна, сокрывшись

Меж темных туч, заемный свет,

От солнца взятый, погасила,

Опять, и сколько раз, и снова,

Притворными словами начал

Оправдывать свою любовь.

Кто не нашел бы слишком странным,

Что кто-то хочет оскорбленье

Изобразить в словах как ласку?

Как дурно, дурно человек

Поступит, если пожелает

Приобрести насильем душу,

Не понимая, что победа,

Не понимая, что любовь

Есть чувство красоты, к которой

Испытываешь уваженье:

Любить же красоту в обиде,

И без души - лишь тень одна,

Любовь то к женщине красивой,

Но не живой. Каких молений,

Каких не говорила слов я,

То вся смиренье перед ним,

То гордая. Но все напрасно.

Затем что (Пусть мой голос смолкнет!)

Надменный (Пусть не льются слезы!),

И дерзкий (Грудь моя, стони!),

И грубый (Плачьте, плачьте, очи!),

Свирепый (Пусть молчат все чувства!),

Тиран (Прервись, мое дыханье!),

Насильник (Траур мне явись!),

О, если голос изменяет,

Порою действие расскажет,

И я в стыде лицо скрываю,

Обиду я в слезах топлю,

От бешенства ломаю руки,

Пойми же действия такие,

Мой голос говорить не может.

Довольно, если я скажу,

Что в час, когда, взывая к небу,

Уж я не помощи просила,

А правосудия, с зарею

Шум веток услыхала я,

Взглянула, брат был предо мною.

О, небо! Рок мой несчастливый!

Когда к злосчастному являлась

Подмога с должной быстротой?

В сомнительном огне рассвета

Он сразу угадал несчастье,

О чем никто еще не молвил,

Ведь скорбь есть рысь и видит вдруг.

И вот, не говоря ни слова,

Тот меч, которым опоясал

Его вчера ты, обнажил он,

Увидев это, Капитан

Своей блистает белой сталью,

Один к другому тесно бьются,

Ударит тот, ответит этот,

А я, покуда длился бой,

Со страхом, с болью увидавши,

Что он не знает, виновата,

Не виновата ли я в этом,

Чтоб в оправданиях пред ним

Не впасть в опасность быть убитой,

Бегу, и в чаще укрываюсь.

Не так, однако, бегство быстро,

Чтоб не смотреть среди ветвей,

Хотела знать исход я боя.

Мой брат, я вскоре увидала,

Наносит рану Капитану,

Тот падает, его убить

Он хочет, но спешит подмога,

На брата мчится нападенье

Он защищается, но, видя,

Что их толпа, скорей бежит.

Они его не нагоняют,

Важней помочь им Капитану,

Чем позаботиться о мщеньи.

И, раненого в руки взяв,

Они спешат скорей в местечко,

О преступленьи забывая.

В том затруднительном стеченьи

Всего, что здесь произошло,

За первое они схватились

А я, увидев цепь несчастий,

Боль с болью слитые, как звенья,

Слепая; в скорби, в смуте вся,

Бежала, падала, бежала,

Без света, без пути, без мысли,

Горами, полем, лесом, чашей,

И вот теперь у ног твоих,

Чтоб рассказать тебе несчастья,

Пред тем как смерть мою ты дашь мне.

Теперь уж все я рассказала,

Вонзи же смело сталь в меня.

Чтоб ты убил меня, я руки