Колман Баркс - Суть Руми

И зноем дня не будет опален

Тот, кто в терпенье гордом закален. *

Учись лампаду ночью возжигать!

Учись с зарёю, до свету вставать!

Покинь духовного пещеру сна!

Так роза из шипа воссоздана.

Так отражает свечки огонёк

Тот пламень, что зажег на небе Бог!

Что значит Бога сердцем восхвалять?

Гордыню бить на атомы начать!

Что значит Бога внутрь себя принять?

Огнём Его себя внутри сжигать!

Медь, плавясь в тигле, входит в эликсир -

Характер плавя, ты спасаешь мир.

Ты сомкнутые руки напряги,

От духа поражения беги.

И не оправдывай победу бытия,

Бессмысленно твердя то «мы», то «я».

__________________

* До этого места - пер. Владимира Державина

Меснави (1, 2981 – 3021)

ДУХ ОГНЯ

Не надо больше мне вина!

Густое красное обрыдло,

От белого - башка полна

Затей глупейших, как у быдла.

Я жажду собственной кровИ,

Она заставит сердце биться!

Вынь саблю острую, руби!

Пусть голова к ногам скатится!

Коль снова отрастет глава,

Руби и эту без пощады!

Пока во рту родит слова

Язык, раздвоенный у гада!

Сложи мне гору черепов

Моих, отрубленных, змеиных!

Руби и тело, будь суров,

На зла и блага половины!

Не слушай никаких речей!

Руби наотмашь, без оглядки!

Я должен стать огнём свечей!

Огнём душевной лихорадки!

Я должен духом стать огня!

Для этого сгореть обязан,

Как Феникс! Вновь родить меня!

Как пламень, я с дровами связан!

* * *

О чём поведал треск костра?

Там пламя говорит с дровами:

- «Горите, ваша смерть быстра!»

- «Сильнее жги, мы знаем сами!»

Два друга спорят о звезде:

Один – безликий вечный странник.

Другой – Жар Птица во гнезде,

Из солнца рыжего изгнанник.

Что я могу сказать тому,

Чью душу мучают желанья,

Кто любит только ночи тьму?

Разбей сосуд для возлиянья!

Тому, чей кубок - Океан,

Не надо питьевую чашу!

Прочь романтический обман

И болтовню про храбрость нашу!

Живи, как вечный дух крови,

Напялив временное тело.

Так женщина, как дух любви,

В себя вбирает мужа смело.

Диван Шамса Тебризи, # 1304

ЖИВОЙ

Кто засыпает с хлебной коркой

В каморке, тесной, как гнездо,

Кому всё в этом мире горько,

Кто усмирён Его уздой,

Кто растерял свои желанья,

Кто постоянно сам не свой,

Кто мёртв в чужих воспоминаньях ...

Он – каждому письмо! Открой,

И там написано: "Живой!"

Рубайат, # 0494

ТАЙНА

Ответ не сделается чётким

От повторения вопроса,

И не купить его, как чётки,

В святых местах у водоноса.

Коль не держал ты непрерывно

Глаза и дух свой на проблеме,

Полвека минимум - наивно

Надеяться рассеять темень.

Рубайат, # 1088

ХУСАМ и УТКА

Вот, Книгу Пятую решил начать Хусам*,

Которую, увы, не сочиняет сам.

Ты, Светоч Истины, мой друг, Хусамуддин!

Средь Чистых Мастеров суфийских – ты один!

Не будь столь узкой эта глотка у меня,

На площади б базарной, среди бела дня,

Я пел бы громкие хваления судьбе,

Что подарила мне познанье о тебе,

На языках, невыразимых языком ...

Но воробей - не соловей, забудь о том.

Тем дёгтем будем мазать наши сапоги,

Какой имеем. Царским - думать не моги!

С матерьялистами не буду говорить.

Хусама я упомянул, чтоб похвалить

Его хранителям святых духовных тайн.

Но похвалой не изменить души дизайн.

Я только плотные портьеры вам раскрыл

И яркий свет от Солнца-Шамса** в тьму пустил.

Но это просто раздвигание портьер,

Не изменяющее ход небесных сфер.

* * *

Хвалящий Истину – хвалится лишь собой:

- «Мой ясен взор, как купол неба голубой!»

Её ругающий, поносит лишь себя:

- «Не вижу мира ясно, зрением скорбя!»

Скорбеть не надо по святому чудаку,

Кто выбрал долю Солнца духа на веку.

Ведь Солнце духа всё духовное гнильё

Переплавляет снова в духа бытиё.

Но и завидовать бессмысленно ему,

Дотла он выжжен этим Солнцем, потому.

Хусамуддин – такое солнышко для нас!

Нельзя уразуметь умишком мой рассказ.

И мне бессмысленно словами вам, друзья,

Пытаться объяснить всё то, чего нельзя.

Мы будем только спотыкаться и набьём

Друг другу шишек понапрасну языком.

Поскольку нам не поглотить всего дождя,

Не значит, что нам струек пить нельзя.

Нельзя в падении схватить орех судьбы,

Лишь кожуры его коснусь без похвальбы.

Хусам, затёртые слова мне освежи,