Вера Павлова - Стихотворения

Мам, душно! Открой форточку
и выдвинь ящички тумбочки!
(Лиза, в бреду)

Вдыхаю вдох. И выдыхаю вдох.
И слышать не желаю слова выдох —
не выдохнусь. И мой усталый бог
не будет знать о болях и обидах
моих, а будет знать, что бобик жив,
что ноздри круглосуточно открыты,
как тот ларек, где покупаем джин,
когда все допито, что не пролито.

Ноздри:
две точки
над Е
в слове
небо

мартовское,
новенькое,
только что распакованное.
И если смотреть на него не мигая,
увидишь роенье светящихся точек —
то ли звезды,
то ли молекулы воздуха.

Благорастворение воздУхов,
в воздухе благое растворенье
света, ветра, веток, пенья, пуха
тополей и запаха сирени.
По волнам дыханья легкой лодкой
я плыву к истокам аромата.
Каждый вдох — счастливая находка.
Каждый выдох — горькая утрата.
И не скоро, скоро, очень скоро
лодка легкой лодкою причалит
к берегу кисельному, который
всякое дыхание да хвалит.

Благорастворение дыханий
в комнате прокуренной и душной.
Время к ночи. Время для взиманья
пониманья подати подушной,
нежных слов тяжелого оброка,
барщины бесчеловечной слова
и молчанья в унисон — урока
легкого дыхания цепного.

На уроке музыки
учила детей
цепному дыханию.
Научила.
Смотрю —
а они —
все! —
держатся за руки.

Любовь — урок дыханья в унисон.
Беда — урок дыхания цепного.
И только сон, и только крепкий сон —
урок дыхания как такового.
Освобожден от обонянья вдох,
а выдох не татуирован речью,
и проявляется в чертах — двух-трех —
лица — лицо щемяще человечье.
Ты — человек. Запомни: только ты
и более никто — ни зверь, ни птица —
спать можешь на спине, чтоб с высоты
твое лицо к тебе могло спуститься,
чтоб, выдохнув из легких черный прах,
дышать как в детстве, набело, сначала,
и чтобы по улыбке на устах
твоя душа впотьмах тебя узнала.

— Мам, тебя!
— Але? Але!
Молчанье.
Положила трубку.
Расстроилась.
Сказала про себя, внятно:
Я знаю, что это ты.
Позвони мне завтра в двенадцать.
Назавтра, в двенадцать:
— Мам, тебя!
— Але? Але!
Молчанье.

Подсознание живет в животе,
подсознание поет в темноте.
Кто поймет,
о чем поет
его живот,
тот поймет,
что он живет
наоборот.

Папа родился в телеге
на обочине лесной дороги.
Это было бы мифом,
если бы не было правдой.
Я видела это место.
Я там собирала клюкву.
Там ее так много,
что можно собирать не глядя.

В сорок первом бабушке явилась Богородица,
вошла в окно, прозрачная, и сказала:
Не плачь, Анна, твой мужик вернется!
Конец цитаты. Начало долгой надежды.
Матвей вернулся. Богородица не возвращалась.

В полстакана горячего сладкого чаю —
полстакана дешевой водки. И — залпом.
Напиток назывался "Коктейль от Матфея".
Матвей без коктейля не садился обедать.
30 декабря какого-то года
Матвей и Сашка сели обедать.
Матвей сказал: "Выпью последнюю",
выпил коктейль от Матфея и умер
от рака горла.

Так: дедовщина мифа.
Деды — Матвей и Федор
друг друга переводят
с умершего на мертвый:
Матфей по-арамейски,
по-гречески Феодор,
Дар Божий по-славянски,
но и славянский ныне
для них, умерших, мертвый
язык, — для них, плывущих
подкожной, внутривенной
рекой, Матвей — Мологой,
Москвой-рекою Федор,
Матфей — в моторной лодке,
Феодор — в надувной.

По внутренней поверхности реки
(Матвей — в моторной, Федор — в надувной)
плывут вверх по теченью рыбаки,
плывут, но не за рыбой, а за мной.
Матвей кидает за борт динамит,
а Федор — сеть. Он сам ее связал
крючком. О как сияет, как слепит
река, когда смотрю реке в глаза!

Время бьет,
не оставляя синяков.
Дили-бом,
жил да был,
был таков.
Гамано,
маргано,
суефа.
Суета,
суета,
суета.

Стихи не должны быть точными.
Стихи должны быть проточными.
Сказано очень точно.
Но не очень проточно.