Дмитрий Щедровицкий - Из восьми книг

Еще я тела не обрел —
Душа в ветвях жила,
Над ней всевидящий Орел
Распростирал крыла.
Он хрупкий слух мой согревал,
Мне веки открывал,
Он злые души разрывал
И в пищу мне давал.
Когда ж на землю я слетел —
Пылающий божок —
Я выбрал лучшие из тел
И страстью их зажег.
И был рожден – душой свиреп
И с недругами смел:
Я не забыл, какой я хлеб
В гнезде орлином ел!..
...Входящий! Бойся молвить ложь.
Все скрытое – открой!
Смотри: мой взор остер, как нож.
Падешь! Погибнешь! Стой!..

Растенья благодарны и смиренны,
Но благовестников, увы, так мало
Лес избирало истины ареной,
Чтоб зелень изумленная внимала!
Однажды Будда проповедал рыбам,
И снизошел до птиц Франциск Ассизский,
И обращался к безднам и обрывам
Какой-нибудь социалист российский...
А про деревья – начисто забыли.
Но, отирая ноги волосами
Дымам фабричным – истуканам пыли,
Они безгласно поучают сами...

Небольшой человечек
В лиловом кафтане
Средь селений овечьих,
Где холмы-пуритане
Сохраняют приличье
И блюдут безразличье,
Где леса – в увяданье,
И все сдержанней речь их,
Чуть живут поселяне
На правах своих птичьих
И читают преданья
О минувшем величье, —
Небольшой человечек
Начинает свой танец...
И сквозь облачный сланец,
Сквозь слюду вместо стекол —
Кто-то очень высокий
Смотрит, как сей посланец,
Повторяя движенья
Серафических войск,
Производит сближенье
Душ, событий и рас...
Взгляды плавятся. Воск
Растекается желтый.
Вроде, по воду шел ты,
Но душа поддалась —
И включается в танец!..
Осветились поля,
Пляшут женщина, старец,
Небеса и земля!
То ведет хороводы
Воскрешенных надежд
Дальних звезд воевода —
Ближний каждому – Бешт...

У судеб в кровавой лавке,
Вся в черном, вдова Россия
Стояла поодаль от давки —
И ни о чем не просила,
Рассветных стихов и звонниц
Сжимая последний червонец...

Бог, как странник, лишенный крова,
Города обходил ночами:
Кто поведает муки Слова,
Обреченного на молчанье?
В тяжком обмороке камней —
Бог, подземных глубин немей!
Но травинка грунт пробивает,
Немоту – голосок чуть слышный:
Это в новую ночь Всевышний
К нам единственным звуком взывает,
Самый ясный и самый целебный – Звук,
Согласный со всею вселенной!
Рядом – Гласный. И это – так много,
Что и птицы садятся на плечи.
Но взлетевший от Птичьего Слога
Ко святой Человеческой Речи —
Знает цену дарам и утратам:
Льдистым садом подернуты стекла,
И, чтоб Слово навеки не смолкло —
Он молчит пред Пилатом...

О, близость мелодий!
Различья развей:
К единой свободе —
Давид и Орфей!
Единство воспело,
И нет уже двух —
Влекущее тело,
Провидящий дух!
Два слившихся диска
Побед и обид —
О тайна единства:
Орфей и Давид!
И сумрак, редея,
Пропустит рассвет,
Где нет иудея,
И эллина нет!..

Слышу: умер старик Смыслов.
С ним, соседом, мы были чужие —
Не встречались, хоть рядом жили,
Не сказали за жизнь двух слов.
Но пред тем, как сады зацвели,
Он на солнце стоял у забора:
«Лучший срок наступает!
Скоро Будет свадьба у всей земли!..» —
Так сказал он. И это слышал
Только воздух весенний и я,
А душа поднималась все выше,
Золотые секунды лия.
Лучший день! У меня – на восходе,
У него – на закате души.
Но и зори пред тьмой хороши
В набегающе-нежной природе.
Мы – наперсники этого дня.
Мне старик, умирая, кивает.
Он, чужой, вразумляет меня,
Что чужих на земле не бывает.
Боже Господи! Ты ведь знаешь —
Мы, как рыбы, дрожим на песке...
Для чего же Ты нас покидаешь?
Для чего Ты стоишь вдалеке?...

Я – Дух, Я – Дух, Я – Пламя,
И Мне подобных нет:
Я высшими мирами,
Как ризою, одет!
Но я открылся нищим,
И золотист и тих:
Сравнить Меня им не с чем,
Иного нет у них...

Мы с лапы львиной яблоко сорвем,
Орла стихам научим:
Иероним беседует со львом
Всезнающе-дремучим.
А тот следит, прищурившись в веках,
Игру контрастных пятен,
И текст на трех священных языках
Ему без слов понятен...