Дмитрий Щедровицкий - Из восьми книг

Как пан помирал —
Пели да кадили,
И за это его в рай
Ангелы вводили.
Говорит ему Ключарь:
«Я кормить не буду —
В небе каждый получай,
Что принес оттуда\*
Как пан в том раю
Люто голодает,
Он к ногам Ключарю
Слезно припадает:
«У меня ж в дому добро —
Не видать и края...
Отпусти меня, Петро,
На денек из рая!»
...Вдоль амбаров пан идет —
Страсть как видеть рад их,
Грузит снедью семь подвод,
Семь кобыл крылатых.
Из всего того добра
Корку обронивши,
Пан ее не подобрал:
Корку поднял нищий...
...Шесть подвод стоят пустых
Посредине рая,
На седьмой, на дне, блестит
Корочка ржаная!..

Священник в лодочке плывет —
Ученей всех на свете!
Рыбак танцует и поет,
На солнце сушит сети:
– Ты меня не накажи,
Ты за все прости меня!
Боже, Ты со мной дружи!
Боже, Ты люби меня!..
– Что за слова ты произнес?
Спросил священник строго. —
Иль ты не знаешь, как Христос
Учил молиться Богу?
Пешком ходил Он по волнам,
Ветрами в море правил,
И «Отче наш» – такую нам Молитву
Он оставил!..
...Священник в лодочке плывет
Вдали от берегов,
Но кто-то вдруг его зовет,
Он слышит шум шагов!
Бегом по плещущей волне
Спешит за ним рыбак:
– Скажи опять молитву мне, —
Не вспомню я никак!..
Глядит священник, чуть дыша,
Едва промолвить смог:
– Да ладно... Что уж... Хороша
И прежняя, браток!..
– Ты меня не накажи,
Ты за все прости меня! Боже,
Ты со мной дружи!
Боже, Ты люби меня!..

Как торопился, белый, как за ним
Лучи тревожные летели...
О Господи, отцвел, отцвел жасмин,
Прошли его недели!
Еще у светлых душ, зеленых тел —
Каникулы, кануны,
Один жасмин нежданно облетел
Метелью средь июня!
Жасмин умолк: ни вязи, ни плода
Средь полногласья летнего обилья,
О белого блистания беда!
О запаха бессилье!
И красоту его, и краткость с ним
Вы разделить не захотели, —
О Господи, отцвел, отцвел жасмин,
Вдали его недели!..

Тот, Кто призвал меня – построить Храм,
Храм возвести, где сохранится Слово,
Где свод округло-вечен, голос – прям,
Где аромат восточной притчи прян,
Храм, где раскаянье повергнет злого
На световые плиты яшмы,
Где добрый – пеньем пресекает спор,
Где умереть совсем не страшно —
Войти на равных в заалтарный хор, —
Тот, Кто призвал меня – построить Храм,
Ужели сам, в пустотах, мог посметь я
Смысл отгранить, чтоб светом заиграл,
Отчистить Слово, возвратя в бессмертье? —
Тот, Кто призвал меня – построить Храм,
Святилище словесного Ковчега,
Чтоб ясновиденье вернуть телам,
А душам – бодрость после бега,
Чтоб, левой взяв отвес, а правой – меч,
Двумя руками я Творца восславил,
Как мужеством – строитель Зоровавель,
Чтобы с одра болезни встала Речь,
Чтоб арфами и трубами охрана
Еще пред жизнью, в детстве, утром рано —
Народ войти звала,
Чтоб воскресали пред вратами Храма Слова, —
Он – Воскреситель, Исцелитель ран,
Тот, кто призвал меня, как древле Ездру,
В разрушенной стране построить Храм Поэзии, —
Он Сам, на труд отверзший очи,
Да будет в помощь – Вышний Зодчий!..

...Мой разум умирал, но страх ладьею
Владел – и вел ее, вместо меня.
Мы белизной занявшегося дня
Одни омылись: нас дышало – двое.
В надменности безжизненного мира
Кротчайшие остались – я и Пирра.
Но голос крикнул:
– Более не плавай! —
И жилистая синяя рука,
Поставив под ладью Парнас двуглавый,
Держала нас.
Седого двойника
Я в зеркале волны узрел.
И холод Пробрал меня: доселе был я молод...
Но загудел могучий рог Тритона —
И спало море, гору обнажив.
Молчанье. Ни движения, ни стона.
Мы огляделись – может, кто-то жив?!
Но нет!.. И в отсыревший храм Фемиды
Вошли мы, задыхаясь от обиды:
– Увы, богиня! Род наш уничтожен!..
Я дряхлым стал от взглядов страшных рыб,
И мы уже детей родить не сможем!..
Но – Голос:
– Если б, головы покрыв,
Вы на одеждах пояс распустили
И стали б кости матери за спины
Бросать, – ваш род продлился бы...
В сомненье
Стояли мы: как мертвых вынимать Из гроба?...
И собрали мы каменья,
Как кости той, что всем живущим – мать.
Из них восстали юноши – за мною,
А женщины – у Пирры за спиною...
Мы их творили – голову покрыв
И пояс распустив:
С тех пор – в затменье
Их ум!
И ни единый их порыв – Не сдержан!
И сердца у них – каменья!..
И если смыт потопом прежний род,
То этот род – какая кара ждет?!..
Ты, к лучу, словно к столбику,
Привязавший коня —
Темно-белое облако,
Оглянись на меня!
Над бегущими градами
Ветер страхом прошит:
Ты скакал – и выглядывал
Тех, кто меньше спешит,
Кто, дорогой недолгою
Проходя Царство Здесь,
Улыбнется вслед облаку
Меж губами небес...
Над спешащими весями
Властно двигался ты,
Чтобы молча невесть кому
Знак подать с высоты, —
Ведь, порывами сломленный,
Словно тополь зимой,
Разговора с Бессонными
Недостоин земной...
Объяснялись не знаками
Прежде братья твои —
С нами пели и плакали
И вступали в бои,
Но любое побоище
Увлекает нас вниз... Подожди...
На кого еще? – На меня оглянись.
Я из тех – зачарованных
И неспешных, увы,
Вкрадчив шаг вечеров моих,
Вечна поступь травы.
Я отверг не из гордости
Бег, погоню, почет:
Ты же сам смертной скорости
Облака предпочел!..